Известие об уходе Гиринга он воспринял с облегчением, тем более что приезд Панвица его вполне устраивал — Треппер считал, что только выиграет от такой перемены.
Криминальрат Панвиц не верит в героизм еврея Треппера, к тому же он прочитал в Берлине донесения, из которых явствовало, что тот предатель. Показательная деталь, свидетельствующая о недоверии друг к другу в гестаповской среде: никто не объяснил новичку, что «легенда» о Треппере была целиком сфабрикована и предназначалась для высшего эшелона. Панвица, имеющего абсолютно искаженное представление о заключенном, назначают шефом зондеркоманды, и он сразу же проявляет к пленнику полнейшее доверие. Треппер узнает, что в скором времени покинет Нейи; его поселят в одной из парижских квартир, и он сможет входить и выходить когда захочет, хотя наблюдение, правда незаметное, будет вестись по-прежнему.
Но прежде всего он должен помочь ходу «большой политической игры», начатой Панвицем. В отличие от старого и осторожного Гиринга, криминальрата снедает обычное для его возраста нетерпение. Он решил мчаться во весь опор. С его точки зрения, передатчики, попавшие в руки немцев, были хорошим средством в период подготовки Большой игры и завоевания доверия Москвы — эта цель достигнута. Но для политического диалога на самом высоком уровне радио предоставляет лишь ограниченные возможности. Надо найти способ дискутировать, аргументировать, перейти, наконец, к дипломатии, что никак невозможно сделать с помощью шифровок. Почему бы не вступить в прямые переговоры с Москвой? Почему не послать туда эмиссара, за которого поручился бы Большой шеф? Перед отъездом в Париж бойкий Панвиц представил свой план на суд Гиммлера. Тот не оценил его дерзости. Он сказал своим тихим нравоучительным голосом: «Нет. Большевистская идеология обладает такой силой воздействия, что не нужно никого посылать туда: риск заражения слишком велик». Вывод Панвица: рейхсфюрер всего лишь узколобый педант, панически боящийся инициатив.
Он не отказывается от своего плана, но изменяет его: вместо того чтобы посылать эмиссара в Россию, надо сделать так, чтобы прислали кого-нибудь из Москвы. Панвиц спрашивает Треппера, бывает ли так, что советские службы посылают ответственное лицо высокого ранга для решения на месте проблем исключительного значения. Большой шеф отвечает утвердительно. Кент же, которого в свою очередь спросили об этом, заявляет противоположное. Обеспокоенный Панвиц предлагает Трепперу объяснить противоречие. Заключенный, всплеснув руками, восклицает: «Ну откуда Кенту знать, как делаются дела на таком уровне!» Панвиц согласен с ним. Таким образом Центр получает длинное послание от Большого шефа. Он объясняет, что установил связь с сильной группой противников Гитлера, которые очень доброжелательно относятся к Советскому Союзу. Но он сам не имеет полномочий для обсуждения политических проблем: не сможет ли Директор прислать человека, который мог бы начать переговоры? Несколько дней подряд в бывшей квартире Каца, на улице Эдмон-Роже, представитель немецкой группы будет ждать назначенной встречи.
Эмиссар из Москвы не придет.
12 сентября Берг объявляет Трепперу, что его повезут под охраной на юг. Функабвер только что обнаружил там передатчик коммунистического подполья; были захвачены дубликаты посланных и полученных радиограмм. Мастер дешифровки Клудов сейчас на пути во Францию и немедленно займется архивом, но зондеркоманда уже сейчас убеждена, что обнаруженный передатчик — тот самый, по которому было послано донесение, доверенное Жюльетте. Следовательно, в ближайшее время станет известно, в каких выражениях Центр подтвердил его получение, были ли заданы вопросы партии и какие. Естественно, Треппера тоже везут туда: он может понадобиться.
Это катастрофа. Если гестаповская радиограмма была отправлена через передатчик, вполне возможно, что вместе с ней было передано и донесение Большого шефа, которое найдут в архивах и которое Клудов очень быстро расшифрует. Рассуждение логичное, но исходная гипотеза неверна, потому что послание Гиринга ушло в Москву не через обнаруженный передатчик. Что же касается донесения Большого шефа, написанного на трех языках, то Жак Дюкло решил не доверять радиоволнам документ такой важности: он переслал его с курьером в Лондон, откуда оно было переправлено в Москву. Этого Треппер знать не мог. Но у него оставалось время для маневра: поездка назначена лишь на послезавтра.