Во всяком случае, каким бы неопределенным ни выглядело будущее, в тот момент по логике вещей он должен был бы стремиться к одному: не допустить, чтобы его арестовали вместе с эсэсовцами. Кенту следовало бы как можно скорее покинуть шале, бросив на произвол судьбы его «прокаженных» обитателей, уйти от них как можно дальше. Но нет. Он не трогается с места. Так же, как Панвиц, он ждет, когда за ним придут.
Учтем это.
За ними приходят. К счастью, они попали в руки западных союзников. Обыкновеннейший солдат вермахта, виновный только в том, что шесть лет провоевал на фронте, на коленях пересек бы всю страну, лишь бы не попасть к русским и стать пленником европейцев. Только не Панвиц. Он, наоборот, изо всех сил гребет в сторону России. Ибо с того момента, как Кент сообщил французскому лейтенанту о том, что он русский офицер, ясно, конечно же, что пунктом их следования станет Москва. Криммнальрат гестапо, гаупштурмфюрер СС держит курс на Восток — это уже странно. Руководитель Большой игры, в течение двух лет с необычайным рвением дезинформировавший Центр, рвется к тем, кого дурачил, это просто поразительно. По роду своей деятельности Панвицу лучше, чем кому бы то ни было, известно о напряженности, существующей между союзниками, немцы были даже склонны чрезмерно преувеличивать их разногласия. И он должен был понимать, что союзники не будут очень задеты, узнав, что он водил за нос русских, а может быть, их секретные службы даже проявят тайный интерес к этому делу. Но вместо того, чтобы обеспечить себе покой в их надежных объятьях, он сам бросается в лапы своего злейшего врага — Директора.
Что же касается Кента, то с ним и того хуже: он идет на эшафот. На пути из Блуденца в Линдау и из Линдау в Париж он десять раз мог бы бежать: ведь их везли не под конвоем, а просто сопровождали. Шаг в сторону — и он бы исчез. Но Кент продолжает идти прямо вперед, навстречу смерти.
Необъяснимо? Но не будем спешить…
Поезда порой опаздывают…
С 8 мая 1945 года расследование деятельности «Красной капеллы» пошло по второму кругу. Немецкая контрразведка нанесла организации ряд тяжелых, но беспорядочных ударов. Английские, американские, французские, бельгийские, голландские секретные службы приняли эстафету. Используя в своей работе более широкий арсенал средств, они проявляли терпение и последовательность; в отличие от немцев, времени у них было достаточно. Прежде всего — конечно, в целях безопасности, — они решили взять на учет оставшихся в живых членов «Красной капеллы» и узнать, не возобновили ли те свою разведывательную деятельность. Вот почему за бельгийцами из «Симекско», французами из «Симекс», Клодом Спааком, Жоржи де Винтер и всеми другими было установлено наблюдение.
С началом «холодной войны» слежка стала не только постоянной, но хуже того — усилилась до такой степени, что некоторые бывшие агенты сети стали задумываться, не ставят ли им в вину их прошлую деятельность, не стало ли теперь преступлением то, что они помогали советским войскам победить в Сталинграде. Поскольку большинство из них и так не слишком хорошо разобрались в грандиозных событиях, участниками которых оказались (это признак хорошо организованной сети: только руководители должны иметь цельное представление обо всем), такой неожиданный поворот окончательно убедил их в том, что мир безумен (они узнали также, что он неблагодарен, поскольку их не признали участниками движения Сопротивления).
Практический интерес западных служб к «Красной капелле» проявился сразу, но утратил остроту после того, как все расследования подтвердили непричастность бывших членов организации к разведывательной деятельности после войны. Теоретический же интерес к сети пока довольно незначителен, но со временем будет лишь возрастать (сегодня изучение деятельности сети включено во все программы «университетов» разведки). Ведь надо было знать, как действовала эта организация, превосходившая все до сих пор известные — как с точки зрения личного состава, так и по охвату географического пространства и достигнутым результатам—организации, создавшая совершенно необычные формы конспирации, мастерски использовавшая «коммерческую крышу», вербовавшая свои «источники» в верхнем эшелоне вражеского лагеря; сумевшая, наконец, соединить достоинства сети Сопротивления с профессиональным мастерством агентов, сплав, из которого родился шедевр разведки.