— Вот приходят вчетвером на могилы. Они и говорят ему: — Ну, теперь, парень, ты свисти отца, а мы вот тут за кустами спрячемся. И только это они так разговаривают, как сзади подходит Спиридон Иваныч, сам третей — с двумя сыновьями. Спохватились сексоты: «пропали наши головушки». Ну, тут, конечно, Спиридон Иваныч с тремя сыновьями окружили их, — им и податься некуда.
— Побросали они оружие и совсем пали духом. Ну, однако, один стал просить Спиридона Иваныча, сватом он ему был: «Пусти, дескат, не бей. Что тебе, дескать толку от нашей смерти? А живые мы, дескать, тебе пользу принесем». Тут подвел он их к могилам убитых сексотов и говорит:
— Хотел было я вас на это сексотское кладбище отправить, да вижу, не совсем у вас еще совесть погасла и не в конец вы обасурманились. Клянитесь мнездесь, что бросите сексотничать.
— И вот те трое живыми остались. Ну, после искупили они свой грех полностью. В сельсовете сказали, что мол Спиридон Иваныч бросился со сторчаков каменных прямо в бурун на речке и утоп. А сами зорко стали следить: как заведется вредный сексот, они его заманят на болото, да Спиридона Иваныча вызовут. Устроит он суд и в болото. Прямо кладбище из безымянных могил открыл. Жив ли вот сейчас — не знаю. Тут было и коммунисты в ГПУ прочуяли, но как деревенские коммунисты и сексоты молчат, то и ГПУ в этом деле им не помощь. А те, наши сельские, помнят сукины дети безымянные могилы, да меткое ружье Спиридона Иваныча.
За свою четырехлетнюю работу по звероводству и кролиководству, я накопил богатый научный материал по вопросам кормления и разведения животных. Мне хотелось многое и самое важное из этих материалов захватить с собой. Пришлось дни и ночи коптеть над всякого род выписками и вычислениями. Мой ближайший сотрудник-генетик профессор Кондырев начал даже косо на меня посматривать из-за манкирования мною своими прямыми обязанностями…
Мои компаньоны по особо составленному нами плану собирали понемногу продовольствие. Укромных уголков в обширном питомнике было сколько угодно и вопроса о тайном складе у нас не было. Использовать для добычи продуктов зверкухню было опасно из-за сексотов. Василию Ивановичу пришла счастливая мысль достать просто рису в зерне. Рис является одним из часто употребляемых для кормления лисиц кормов. В складах пушхоза он всегда был в большом количестве. Оставалось только найти способ добыть рис из склада.
Харитоныч тщательно исследовал склад продуктов. Помещался он в досчатом сарае. В подполье этого сарая было нетрудно проникнуть. Мы решили забраться под склад, просверлить пол под закромом с рисом и таким образом приобрести мешок этого необходимого для нас продукта. Тяжелая задача просверлить пол и насыпать рису выпала на долю Петра Харитоновича. Я снабдил его хорошим буравом. Днем, когда склад не охранялся, Петр Харитоныч и Василий Иванович достали кил семьдесят риса. Мешок был спрятан в кустах. На другое утро я с Василием Ивановичем под предлогом деловой поездки, переправили мешок на лодке на мыс Оров Наволок и там спрятали. Все это на диво произошло без сучка, без задоринки, вот так же гладко, как об этом повествуется. Нам положительно везло.
В июне месяце был официально открыт Беломоро-Балтийский канал, хотя заканчивали его, вероятно, еще года два. По случаю события канал посетили Сталин и Молотов. После этого визита на канал направились целые толпы советских вельмож: чекисты высоких рангов, наркомы. Вся эта разнообразная компания считала своим долгом посетить зверхоз и осмотреть питомник. Надоели мне эти паломники чрезвычайно. Сколько чекистских фотоаппаратов запечатлели мою контрреволюционную личность во время пребывания всяких экскурсий в питомнике. В заключение в питомник прибыли триста матросов с военных судов, прибывших для прохождения по каналу. К слову — канал или собственно коробки шлюзов имели ширину только четырнадцать и восемьдесят пять сотых метра и через канал поэтому могли проходить только малокалиберные суда.
Толстый, как откормленная свинья, советский орденоносец-поэт Демьян Бедный, прогуливаясь по питомнику у клеток с соболями, повествовал то анекдоты, то начинал хвалить Финляндию и финнов. У него даже есть, по его словам, и дача в Финляндии. Окружающие его чекисты подобострастно слушали.
В нашей звероводной конторе профессор Кондырев рассказывал Пришвину о своем деле, о том, что его посадили в лагерь за здорово живешь. Пришвин сочувственно качал головой, но, ясное дело, помочь ничем не мог. Он заехал в зверосовхоз собирать интересный для беллетриста материал о жизни диких зверей в неволе. Профессорская история ему не пригодится, ибо она шаблонна, как шаблонна «карательная политика ГПУ».