Это я так говорю “наблюдение”, а на самом деле, забравшись глубоко в заросли кустарника мне остается только слушать, но уж тут мне равных нет.
Вот слуги разобравшись с порядком действий, а я подозреваю, появление дворецкого очень тому способствовало, расхватывают грабли и дерюгу для мусора. Прилив не только смывает следы, он приносит с собой много всего, начиная от сломанных веток, обрывков водорослей, а заканчивая, иногда, и распухшими трупами очередных неудачников, пущенных под пирс своими же дружками при дележе добычи, или просто простаков, решивших погулять в опасном районе, - неважно.
Слуги выравнивают песок граблями и убирают следы враждебной для тверди стихии. Настает время выноса столов, установки и украшательству беседок. Опять же, часть яств готовится на свежем воздухе и легкий ветерок разносит аппетитные запахи. До вечера далеко, но работы у обслуги еще много.
И у меня впереди часы ожидания. Достаю из другой сумки флягу с водой груши, сыр и пол-краюхи все же подмокшего хлеба. Можно поморщиться, скривиться, но зрителей нет, потому, хмыкнув уплетаю снедь и, снова укутавшись одеялом, пытаюсь уснуть.
Вечер пришел незаметно. Вроде бы только-только открыв глаза и справив нужду в аккуратно вырытую тут же ямку, немного размяв затекшие члены, собираюсь вернуться к «наблюдению», а уже мягко подмигивают звезды с небес, и доносится легкий треск факелов с пляжа.
Чувствуя себя незаслуженным бенефициантом, достаю из третьей, самой объемной сумки, чистое платье: легкие шелковые штаны, сапожки с золоченными застежками, шелковую же блузу и шикарный, фетровый на суконном подбое камзол с отворотами и богатой вышивкой по обшлагу. Тихо переоблачаюсь.
На пляже уже вовсю звучат здравницы в честь дорогого, а иногда даже драгоценного именинника. Огромный стол в отдалении, полуосвещенный двумя факелами, уже поскрипывает и постанывает под тяжестью подарков. Оркестр играет что-то среднее между мазуркой и вальсом. Слуги быстро, но аккуратно подметают собранную ранее платформу. Скоро уже начнутся танцы. По недавней традиции, привезенной молодым монархом, не помню уже откуда, честь открытия танцевального вечера лежит целиком на имениннике. Причем первый выход он должен посвятить не супруге - дородной матроне в декупажированном льняном ансамбле, а более молодой даме, дочери или племяннице. Не знаю, с чем уж это связано, но правило незыблемо.
Это мне и на руку. Еще в зарослях, аккуратно надев и расправив перчатки из прорезиненного с изнанки шелка, осторожно сливаюсь с толпой. Тут, надо сказать, удача на моей стороне. Народу много и лишнее незнакомое лицо не вызывает подозрений. Пробираясь меж столов, уставленных яствами, чувствую, как оживает тревога. Нет, все же зря я здесь. Для скромного, пусть и срочного заказа, пусть и с тройной оплатой недопустимо мало информации. Уж очень много приглашенных, при том, что о клиенте мне не известно практически ничего.
Не скажу, что я спец в криминальной или дворцовой кухне, но принадлежность некоторых личностей к криминальной среде, в частности к печально известной конгрегации, мне установить удается. Да и вон тот господин, в крашенном по новой моде камзоле, очень уж похож на Его Благородие первого секретаря адмиралтейского казначейства. Впрочем, как было упомянуто, отступать уже поздно. Самое главное в этот час мне известно.
Спотыкаюсь и, чтобы не растянуться на вновь припорошенных песком досках танцевальной платформы, хватаюсь за руку барышни приятной наружности в белом, летнем кринолине. Качнулась муслиновая ткань, скользнула перчатка по перчатке... С извинениями и легким поклоном спешу удалиться. Работа выполнена, и теперь меня вновь ждут заросли, переодевания и путь мимо поместья прочь от пляжа, с задыхающимся именинником.
Это потом газеты напишут о вопиющем коварстве молодой племянницы, а господа-дознаватели вкупе с господами-следователями обнаружат весьма экзотический состав на тонкой женской перчатке. А пока румянец на девичьих щечках играет от чувства значимости, пока в первом танце ведет ее именинник пред взорами восхищенных ее свежестью и грацией гостей, пока запечатлевает куртуазный поцелуй, согревая выдохом дрожащие от волнения девичьи пальчики, мне следует удалиться. Залечь на дно. Уж очень скоро господа-дознаватели прознают о молодом господине, что оступился у стола с игристыми винами, или нет?
Глава 6
Всего золота мира мало,
Чтобы купить тебе счастье.
Всех замков и банков не хватит,
Чтобы вместить твои страсти.
Невозмутимый странник,
Неустрашенный адом,