«…Шел я мимо цветущей яблони»
Прошлой весной шел я мимо цветущей яблони и на нижней ветке увидел большого кота. Он мяукал так жалобно, что я остановился и спросил, что у него болит.
— Да вот, понимаешь, какое дело, — сказал мне кот. — Только что я здесь, на ветке, уснул. Уж не знаю, как это вышло, только когда проснулся, оказалось, что усы мои защемило корой. Так и сижу, даже головой боюсь пошевелить: во-первых, больно, а потом — того и гляди, ус оторвется.
Чтобы освободить кота, мне надо было всего лишь встать на цыпочки и слегка отогнуть кору, что я немедленно и проделал. Огромный кот, гордившийся своими красивыми усами, был очень доволен. Размурлыкавшисъ, он сказал:
— Ты был добр ко мне, и я должен тебя отблагодарить. Ты ведь что-то ищешь?
— Ты угадал, кот. Только тебе этого не найти.
— А вдруг?..
— Мне нужна забавная история для детей. Но она что-то никак не отыскивается.
Тут кот очень важно выгнул спину и, усмехнувшись в усы, сказал:
— Тебе нужна сказка? Так я их целую пропасть знаю. Вот послушай.
Я сел под яблоню, и кот рассказал мне истории, которые только он один и знал, потому что приключились они с животными, обитавшими по соседству, и двумя белокурыми девочками — его подружками.
Эти сказки кота Мурлыки вы сейчас и прочтете, менять я в них ничего не стал. Мой друг кот считает, что они для детей, которые еще в том возрасте, когда понимают животных и разговаривают с ними.
— И вот еще что, — сказал мне кот. — Есть у меня и другие такие же забавные истории, будут и новые. Захочешь их узнать — приходи сюда через год, когда опять зацветут яблони, и на этой же самой ветке меня и найдешь.
Марсель ЭМЕКРАСНАЯ КНИГА СКАЗОК КОТА МУРЛЫКИ
кот
Однажды вечером родители возвращались с поля и увидели, что кот сидит на краю колодца и умывается.
— Ну вот, — сказали родители, — кот лапу лижет да моется. Значит, завтра опять будет дождь.
И в самом деле, назавтра весь день лило как из ведра. За дверь и носу нельзя было высунуть, не то что идти на работу в поле. Родители злились, оттого что им приходится сидеть в четырех стенах, и срывали свое раздражение на дочках. Дельфина, та, что постарше, и Маринетта, та, что посветлее, играли на кухне в «птица летает», в бабки, в виселицу, в куклы и в «волк, ты здесь?».
— Только и знаете, что играть да веселиться, — ворчали родители. — Такие большие девочки! Они и в десять лет всё будут в игрушки играть! Лучше бы занялись рукоделием или написали письмо дяде Альфреду. Это было бы куда полезнее!
Отругав девочек, родители принялись за кота, который сидел на подоконнике и смотрел, как идет дождь.
— И этот хорош! Целый день бьет баклуши. Между тем мышей у нас предостаточно, и они спокойно бегают себе из подвала на чердак. Но наш барин любит, чтобы его кормили задаром. Он не перетруждается.
— Вечно вы придираетесь, — отозвался кот. — День для того и создан, чтобы спать и развлекаться. А ночью, когда я ношусь по чердаку как угорелый, вы этого не видите, и меня даже похвалить некому!
— Ладно! Последнее слово всегда за тобой!
Дождь шел весь день. Ближе к вечеру родители пошли работать в хлев, и девочки стали бегать вокруг стола.
— Эта игра до добра не доведет, — сказал кот. — Вы опять что-нибудь разобьете, и родители будут кричать.
— Тебя послушать, — сказала Дельфина, — так получится, что играть вообще нельзя.
— Да, да, — подхватила Маринетта. — Если слушать Альфонса (так звали кота), то надо весь день спать.
Кот спорить не стал, и девочки продолжали беготню. Посреди стола стояло фаянсовое блюдо, ему было лет сто, и родители им очень дорожили. Гоняясь друг за дружкой, девочки схватились за ножку стола, стол пошатнулся, блюдо соскользнуло, упало на пол и разбилось вдребезги. Кот, по-прежнему сидевший на подоконнике, даже головы не повернул.
— Альфонс, у нас блюдо разбилось. Что делать?
— Собрать осколки и выбросить на помойку. Может быть, родители не заметят. Но нет, уже поздно. Вон они идут.
Увидев на полу осколки блюда, родители так рассердились, что запрыгали по кухне, как блохи.
— Дрянные девчонки! — закричали они. — Это старинное фамильное блюдо, ему сто лет было! А вы его разбили! Неужели вы никогда не исправитесь, негодницы вы этакие! Мы вас накажем: запретим играть и посадим на хлеб и воду.
Откричавшись, родители перевели дух и, чуть-чуть поразмыслив, сочли наказание недостаточно суровым. Жестоко улыбаясь, они объявили: