— Без двадцати двенадцать, — отвечала Маринетта. — Без десяти двенадцать… Без пяти…
Кот не появлялся.
Все животные, кроме селезня, ушли из кухни и вернулись каждый на свое место.
— Который час?
— Ровно полдень. Все пропало. Слышишь?.. Стук колес. Это родители.
— Что ж, ничего не поделаешь, — сказала Дельфина, — Придется запереть Альфонса в амбаре. В конце концов, не умрем же мы оттого, что поживем полгода у тети Мелины.
Она уже протянула руку, чтобы повернуть ключ, но тут на пороге появился Альфонс, держа в зубах живую мышь. Повозка родителей, мчась во весь опор, выехала из-за поворота.
Кот, а вслед за ним Дельфина бросились в кухню. Маринетта раскрыла мешок, куда она уже успела положить полено, обернув его тряпками, чтобы оно казалось мягким на ощупь. Альфонс бросил туда же мышь, которую держал зубами за шкирку, и мешок немедленно завязали. Повозка родителей приближалась.
— Мышь, — сказал селезень, наклонившись над мешком, — кот так добр, что дарит тебе жизнь, но при одном условии. Ты меня слышишь?
— Слышу, — пропищал тоненький голосок.
— От тебя требуется только одно: бегать по полену в мешке, так чтобы снаружи казалось, будто оно само шевелится.
— Это нетрудно. А дальше что?
— А дальше придут люди, возьмут мешок и понесут к реке, чтобы бросить его в воду.
— Но…
— Никаких «но»! На дне мешка есть маленькая дырочка. Когда понадобится, ты прогрызешь ее пошире и, услыхав собачий лай, через нее выскочишь. Не вздумай удрать раньше, иначе пес тебя задушит. Ясно? Но главное, что бы ни случилось, не произноси ни слова.
Родители въехали во двор. Маринетта спрятала Альфонса в деревянный сундук, а мешок положила сверху. Пока родители распрягали лошадей, селезень выскользнул из кухни, а девочки изо всех сил терли глаза, чтобы они покраснели.
— Какая ужасная погода! — сказали родители, входя в дом. — Даже плащи насквозь промокли. И все из-за этого гнусного кота!
— Не будь я завязан в мешке, — сказал кот, — я, может быть, вас и пожалел бы.
Кот сидел в сундуке, прямо под самым мешком, и родителям казалось, что его голос, слегка приглушенный, доносится из мешка. Мышь внутри сновала по полену, и мешок шевелился.
— Нас-то жалеть нечего! А вот твое положение незавидное. Но ты сам виноват.
— Полноте, родители! Вы ведь совсем не такие злые, какими хотите казаться. Выпустите меня, и я вас прощу.
— Ты нас простишь? Поразительная наглость! Может быть, это по нашей милости вторую неделю льют дожди?
— О нет, не по вашей! Где уж вам! Но на днях вы меня несправедливо избили. Чудовища! Палачи! У вас нет сердца!
— Ах ты, дрянной котище! — закричали родители. — Ты еще вздумал нас оскорблять!
Они так рассвирепели, что принялись колотить по мешку палкой от метлы. На полено посыпался град ударов, и, пока перепуганная мышь металась в мешке с места на место, Альфонс испускал душераздирающие вопли.
— Ну что, получил? Будешь еще говорить, что у нас нет сердца?
— Я вообще с вами больше не желаю разговаривать, — ответил Альфонс. — Можете теперь говорить все, что угодно. Я и рта не раскрою, чтобы отвечать таким злыдням, как вы.
— Как угодно, любезный. И вообще, пора кончать. Пошли на реку!
Родители подхватили мешок и, не обращая внимания на крики Дельфины и Маринетты, вышли из кухни. Пес ждал у порога и поплелся за ними, укоряя их своим скорбным видом. Когда они проходили мимо сарая, их окликнул петух:
— Эй, родители, вы идете топить несчастного Альфонса? По-моему, он умер у вас в мешке раньше времени. Больно уж тихо он там лежит, прямо как полено.
— Ничего удивительного! Мы так отделали его метлой, что он теперь скорее мертв, чем жив.
С этими словами родители посмотрели на мешок, который они несли, прикрывая плащом.
— Однако это не мешает ему там ерзать, — добавили они.
— Ерзать-то он ерзает, — ответил петух, — но почему-то его совсем не слышно, как будто у вас в мешке вместо кота лежит деревяшка.
— Он обиделся на нас и сказал, что больше рта не раскроет и не станет нам отвечать.
Тут уж и петух поверил, что кот сидит в мешке, и пожелал родителям счастливого пути.
Тем временем Альфонс вылез из сундука и вместе с девочками на радостях пустился в пляс посреди кухни. Селезень был с ними. Он не хотел мешать их веселью, но сам очень тревожился, как бы родители не заметили подмены.
— А теперь, — сказал селезень, когда все наплясались, — надо подумать об осторожности. Нельзя, чтобы родители, вернувшись, обнаружили кота на кухне. Альфонс, тебе пора отправляться в амбар и не вздумай когда-нибудь вылезти оттуда днем.