— По вечерам, — сказала Дельфина, — ты будешь находить у сарая еду и миску молока.
— А днем, — пообещала Маринетта, — мы будем проведывать тебя в амбаре.
— А я — ночью навещать вас в вашей комнате. Будете ложиться спать — оставляйте окошко приоткрытым.
Сестры вместе с селезнем проводили кота. В это время появилась мышь, она возвращалась в амбар, выпрыгнув из мешка.
— Ну как? — спросил селезень.
— Я промокла до нитки, — пропищала мышь. — Еле добралась, такой дождь. И, представьте себе, меня чуть не утопили. Пес залаял в последнюю секунду, когда родители уже стояли на берегу. Еще миг, и они швырнули бы меня в воду вместе с мешком.
— Хорошо все, что хорошо кончается, — сказал селезень. — А теперь не мешкай и прячься.
Вернувшись домой, родители увидели, что девочки накрывают на стол, распевая песни, и очень удивились.
— Оказывается, смерть бедного Альфонса не очень-то вас печалит. Стоило так плакать, когда мы его уносили! Жаль, что у него не было по-настоящему верных друзей, каких он заслуживал. В общем-то Альфонс был отличный кот, и нам его будет недоставать.
— Мы очень горюем, — сказала Маринетта, — но раз уж он умер, значит, умер. Этого не поправишь.
— В конце концов, он получил по заслугам, — добавила Дельфина.
— Ваши разговоры нам не нравятся, — рассердились родители. — Черствые, бессердечные девчонки! Нам очень хочется, да, очень, отправить вас прогуляться к тете Мелине!
Все сели за стол, но родители были печальны и им кусок не лез в горло, зато девочки ели за четверых.
— Нельзя сказать, чтобы у вас от горя пропал аппетит, — говорили родители. — Если бы покойный Альфонс мог нас сейчас видеть, он понял бы, кто был ему истинным другом.
К концу обеда родители не смогли сдержать слез и разрыдались, уткнувшись в носовые платки.
— Ну полно, родители, — сказали девочки, — возьмите себя в руки. Нельзя же так раскисать. Слезами Альфонса не воскресить. Да, вы засунули его в мешок, поколотили палкой и утопили, но вспомните, что вы сделали это ради нашего общего блага, чтобы вернуть солнце нашим посевам. Будьте же благоразумны! Только что, уходя на реку, вы были такими уверенными и решительными!
Весь день родители вздыхали, но, проснувшись наутро, увидели голубое небо, залитые солнцем поля и почти перестали вспоминать о коте. А потом и вовсе о нем забыли. Солнце пригревало все жарче и жарче, и работать приходилось столько, что горевать не оставалось времени.
А девочкам вспоминать об Альфонсе не было нужды. Он с ними почти не расставался. Пользуясь тем, что родителей с утра до вечера не было дома, он проводил целые дни во дворе и прятался, только когда родители приходили домой поесть.
Ночью он навещал девочек в их комнате.
Однажды вечером, когда родители вернулись на ферму, к ним подошел петух и сказал:
— Не знаю, может быть, мне показалось, но, по-моему, я видел во дворе Альфонса.
— Какой-то слабоумный петух, — проворчали родители и прошли мимо.
На следующий день петух опять вышел им навстречу.
— Если бы я не знал, что Альфонс лежит на дне реки, — заявил он, — я готов был бы поклясться, что видел, как он сегодня после обеда играл с вашими дочками.
— Он совсем помешался на нашем бедном Альфонсе, — сказали родители и пристально посмотрели на петуха. Они зашептались, не сводя с него глаз.
— У этого петуха плохо с мозгами, — говорили родители, — но выглядит он упитанным. Он попадается нам на глаза каждый день, но мы как-то не обращали на него внимания. Он уже нагулял вес, и нет нужды кормить его дальше.
На следующее утро петуха зарезали, как раз когда он собирался в очередной раз поговорить про Альфонса. Из него приготовили жаркое в чугунной гусятнице, и все нашли его очень вкусным.
Альфонс уже две недели считался погибшим, и погода стояла прекрасная. За все это время не пролилось ни дождинки. Родители говорили, что с погодой в этом году повезло, но добавляли, с некоторым беспокойством поглядывая на небо:
— Однако все хорошо в меру. Как бы не началась засуха! Дождик сейчас не помешал бы.
Прошла еще неделя, а дождя все не было. Земля так высохла, что все остановилось в росте. Пшеница, овес, рожь поникли и пожелтели.
— Еще неделя такого зноя, — говорили родители, — и наш урожай просто-напросто сгорит на корню.