После танцев она вышла в сад, чтобы освежиться; Кастеляр последовал за нею.
Они незаметно спустились во двор, а оттуда – в парк, заканчивающийся холмом, так называемой беседкой Артура, поднялись на холм и устремили свои взоры в мерцающую влажную даль. Королева опустилась на одну из скамеек и, сняв маску, задумалась, временами вздрагивая от внутреннего волнения.
О чем она думала? Быть может, о прекрасной Франции, где прошла ее юность в счастье и любви? Быть может, она мечтала о прошлом и боялась за свое будущее?
Боскозель опустился к ее ногам, схватил ее руки и стал покрывать их горячими поцелуями.
Мария заплакала.
– Ах, как бедно мое сердце! – вздохнула она.
Боскозель воскликнул в восторге:
– Мария, разве ты не королева? Кто может помешать тебе быть счастливой так, как желает твое сердце и как может только смертный осчастливить женщину? Будь моею, и я готов каждую твою слезинку осушить поцелуями; мои объятия вселят в твое сердце пыл и невыразимое блаженство.
Мария встрепенулась, как бы пробудившись ото сна. Она доверилась другу, пришла сюда затем, чтобы помечтать, а оказалось, что перед нею безумец.
Она вздрогнула, вырвалась и убежала, как испуганная лань. Маркиз бросился вслед за нею, но она скрылась во тьме.
– Ты дрожишь, ты колеблешься? – воскликнул он. – Значит, твое покоренное сердце чует своего повелителя и пугливо отстраняет блаженство объятий. Беги, но ты не уйдешь от меня! Я настигну тебя, и тогда в объятиях я заставлю тебя произнести робкое признание. Ты любишь меня и не в состоянии сердиться на меня! Вперед! Смелым принадлежит мир!
Два часа спустя огни погасли в парадных залах Голируда, гости разошлись и настала тишина.
Королева оперлась на руку Марии Сэйтон. Холодная дрожь пробегала по ее членам, она думала о безумном Арране, который преследовал ее своею страстью и назвал ее любовницей Боскозеля.
– Что с вами? – озабоченно прошептала Мария Сэйтон. – Вы дрожите, быть может, вы больны?
– Да, я болею сердцем так же, как и ты, Мария! – пробормотала королева и залилась слезами. – Там, где я ищу дружбы, я нахожу пылкую страсть, а где ищу доверия, встречаю грубый обман. Ты тоже любила, но твой избранник не понял твоего сердца; мой любимый супруг умер, и меня не понимают мои друзья!
– Королева, вы несправедливы к себе, мне и всем, кто искренне предан вам, – возразила Мария Сэйтон, но не успела она окончить свои слова, как в комнату вошла Филли.
Все уже знали, что Филли, паж из Инч-Магома – девушка, и Мария Сэйтон взяла несчастную к себе в услужение. Лицо Филли было расстроено, и она жестами объяснила, что королеве грозит опасность.
– Откуда опасность? – спросила изумленная Мария Сэйтон, поняв наконец жесты Филли. – Неужели протестанты грозят снова воспрепятствовать нашему богослужению?
Филли покачала головой и указала на сердце.
– Кастеляр? – воскликнула Мария Стюарт. – Чего хочет этот несчастный?
Филли поползла вдоль стены, показывая, как украдкой можно пробраться в дом.
– Он скрылся или он хочет похитить меня? – спросила королева.
Филли покачала головой; но в этот момент залаяла собачка, любимица королевы, и стала царапаться в двери спальни.
Мария Сэйтон отворила дверь; собачка бросилась к постели королевы; когда ее полог подняли, оказалось, что там, спрятавшись, лежал Кастеляр.
– Боскозель! – воскликнула королева, бледнея от негодования. – Безумец, вы ищете моей гибели?
– Я не хочу твоей гибели, богиня моего сердца, но ты должна стать моею перед Богом и людьми. Скажи, что ты не любишь меня, – и твое сердце возмутится против этой лжи; прикажи убить меня – и ты будешь оплакивать меня!
– Назад! – крикнула Мария Стюарт, когда он протянул к ней свои руки. – О, боже, чем заслужила я такой позор, такой стыд?