Мария Сэйтон проговорила последние слова шепотом, но так горячо, что напомнила Роберту те дни, когда она была его идеалом. Он несколько помолчал, а затем произнес:
– Чем же я могу теперь быть полезным королеве? Раньше ей грозила серьезная опасность, и тогда я мог каким-нибудь смелым поступком доказать ей свою преданность. Теперь единственная неприятность, ожидающая королеву, – это заключение брака без любви. Такого рода жертвы неизбежны для высочайших особ, и против этого мы бессильны.
– Шотландская королева не принесет в жертву политическим целям личной свободы. Она никогда не заключит брака, имея в виду лишь интересы политики. Она колеблется в выборе только для того, чтобы выиграть время. Мария Стюарт так же отвергнет претендента английской королевы, как это сделала с другими. Само собой разумеется, что королева Елизавета никогда не простит ей этого. Лэрд Мюррей тоже станет заклятым врагом Марии Стюарт, если она выйдет замуж за какого-нибудь шотландского лэрда.
– Этого не может быть, ведь лэрд Мюррей – родной брат Марии Стюарт! – заметил Роберт.
– Это не помешает ему сделаться еще более опасным врагом для шотландской королевы, чем граф Арран был для Марии Лотарингской, – возразила Мария Сэйтон.
– Народ сумеет защитить свою королеву от мятежников!
– Народ? – переспросила Мария Сэйтон с горькой улыбкой. – Народ ненавидит королеву за то, что она не разделяет его веры и не подчиняется обычаям страны. Поверьте мне, бедная королева беззаботно танцует на вулкане, забывая, что он каждую минуту может поглотить ее. Если у нее имеются друзья, то только те, которых она приобрела раньше.
– Или которых покорила теперь своей красотой, – смеясь, прибавил Роберт, глядя на оживленное лицо Дарнлея, говорившего с королевой.
Кавалькада подъехала к воротам замка Сент-Эндрью, и разговор графа Сэррея с леди Сэйтон прекратился.
Маленький старый дворец был окружен стрелками конвоя ее величества. Здесь было так мало места, что трудно было себе представить, как разместится весь двор на таком ограниченном пространстве. Однако никто не роптал, так как Мария Стюарт хотела именно здесь прожить несколько недель в тишине и покое.
Роберту отвели комнату во дворце, и он очень скоро почувствовал, что каприз королевы видеть его в Сент-Эндрью был для него в достаточной мере тягостным. Очевидно, она хотела сблизить его с Марией Сэйтон, пригласив его разделить их уединение. Однако ни Сэррей, ни фрейлина королевы не искали дальнейших встреч. Любовь Роберта погасла, и Мария Сэйтон ясно почувствовала это. Шотландские лэрды вежливо относились к гостю королевы, но не выказывали ни малейшего поползновения сойтись с ним поближе. Таким образом, Роберт жил во дворце, как пленник.
Однажды Сэррей стоял у окна и наблюдал, как распаковывали вещи, привезенные для королевы из Эдинбурга. Вдруг он услышал чей-то радостный возглас, поспешил выйти во двор и заметил молодую девушку, очень похожую на Филли, но она тотчас же скрылась в комнатах дворца.
– Вы кого-нибудь ищете? – спросил Сэррея чей-то мелодичный голос с иностранным акцентом.
– Да, одну молодую девушку, которая только что была здесь! – ответил Роберт. – Я даже думаю, не приснилось ли мне это, так…
– Нет, не приснилось, милорд Сэррей, – прервал его иностранец. – Я подозреваю, что эта молодая девушка напомнила вам вашего пажа.
Роберт с удивлением взглянул на итальянца, Давида Риччио, который был трубадуром и секретарем королевы.
– Откуда вы знаете это? – смущенно спросил он.
– Я знаю достаточно, милорд, для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Филли сделалась самым доверенным лицом леди Сэйтон с того самого времени, как паж превратился в девушку и королева приняла под свое покровительство любимицу Кастеляра.
– Да благословит ее Бог!.. Филли – самое честное, благородное существо! – воскликнул Роберт. – Много тяжелого пришлось пережить ей в своей жизни, и, к сожалению, ни мне, ни моим друзьям не удалось улучшить ее судьбу. Я знаю одного человека, которого страшно беспокоит участь Филли; когда я сообщу ему, что королева взяла ее под свое покровительство, Мария Стюарт приобретет нового верного друга.
– Вы, вероятно, говорите о Вальтере Брае? – заметил Риччио. – Как видите, я достаточно посвящен в ваши дела. Значит, вы знали, что Филли – девушка?