Метрах в пятидесяти от дамбы, заглушив мотор и бросив якорь, капитан начал переводить пассажиров на ожидающие их деревянные лодки. Вместе с гребцами, поддерживая то одну женщину, то другую, он помогал подойти к скамье и только после того, как та, обретя равновесие, занимала свободное место, протягивал руку следующей.
Внезапный всплеск воды, истошный женский крик, за ним второй всплеск, третий “плюхом”, которого пошли круги на несколько метров, потом ещё один всплеск … Никто не успел понять, что произошло, как уже увидели руки в серой намокшей одежде, поддерживающие ребёнка над водой, круглую седую голову… Руки передали девочку капитану и тут же исчезли…
Оглушая пространство грохотом мощного мотора, новенький “Мангуст”c бело-сине-красным развевающимся флагом нёсся по заливу, сверкал в лучах заходящего солнца. Укутанные пледами, сидели в каюте две женщины, девочка пяти лет и грузный старик. С волос всех четверых капало. Глаза старика весело блестели. Окружившие стол бравые парни хлопали старика по плечу, смеялись,подливали ему и себе в пластмассовые стаканы, а он, повторяя время от времени “russischer vodka sein gut”,то откусывал от шматка жёсткой “краковской” колбасы, неумело подтягивал за ними непонятные русские песни. Девочка вертелась, поглядывая на старика, как и её мать, с благодарностью и восторгом. И только одна пассажирка, то ли женщина, то ли девица, казалась озабоченной. Двумя пальцами она держала уголок промокшего паспорта в бордовой обложке и, движением руки из стороны в сторону пыталась его просушить. Старик же по-отечески любовался ею и прикидывал в уме маршруты их будущих путешествий по
России.
Бумажная свадьба
Не прошло и трёх лет после желанной для Лёвушки свадьбы, как он заметил, что у Ларисы, его супруги, голубоглазой с соблазнительными ямочками на щёчках дамочки, появилось в лице что-то печально-скорбное. Время от времени её крошечный в виде бабочки рот странно сжимался, и нижняя губа начинала подрагивать.
Недавно, подходя с Ларисой к подъезду дома, где она жила с родителями до бракосочетания с Лёвушкой, он заметил двух амбалов, стоявших неподалёку.
– Поспешила, – бросил один из них и, Лёвушка, скосив глаза на жену, заметил, что она нахмурилась и покраснела.
“Неужели жалеет?”.
Он не знал, что Лариса, прежде чем принять его предложение, как некогда гоголевская Агафья Тихоновна, долго примеряла на себя женихов, и только её маменька, утвердила кандидатуру:
– Конечно, Лёвушка. Если уж он тебе не жених, то не знаю, что тебе надобно.
Лёвушка действительно выглядел самым достойным. Во-первых, в его уме сомневаться не приходилось: кандидат медицинских наук, пишет докторскую, во- вторых, у него московские, в четвертом поколении, корни, в третьих, рост метр восемьдесят, бледное, в обрамлении чёрных вьющихся волос лицо, и, главное, его любовь к Ларисе. Но, увы, ему не хватало брутальности. Он это чувствовал и страдал.
Стараясь компенсировать недостаток, делал всё возможное и невозможное. Например, подавал Ларисе кофе в постель, дарил милые безделушки и даже предоставлял ей относительную свободу. Ларисе разрешалось время от времени пойти с подружками в консерваторию, иногда в театр, брать уроки вокала и бальных танцев. Но, как казалось Лёвушке, если кто-то из её подружек выходил замуж за спортсмена, она завидовала. И он всё думал и думал, чем бы порадовать жёнушку… К годовщине свадьбы он решил преподнести ей тур в Италию.
Каково же было его удивление, когда Лариса, проявив неожиданную решительность, заявила:
– Нет, мы поедем на Соловки!
И Лёвушка тут же купил семейный чемодан на колёсиках и билеты на поезд…
В вагоне, скомкав и утянув за собой расстеленный в коридоре ковёр, с трудом втащил чемодан в купе, безуспешно попытался сначала запихнуть его в ящик под диваном, потом взгромоздить на полку для багажа. Лариса, стоя в дверях, нервно мяла лямку рюкзачка из светло-бежевой натуральной кожи и вежливо извиняясь перед пассажирами, которым загораживала проход, смотрела на кончик своего носа и с сожалением отмечала про себя: “Нет, не орёл ” .