========== Intro ==========
Кэтрин Рид, в девичестве Кэтрин Аллперт, всегда думала, что ее жизнь будет состоять из сахарной ваты, шампанского и мороженого. Все к тому шло: Кэтрин была первой красавицей школы, королевой бала и одной из самых завидных невест Лиллиберга, штат Миннесота. Но она вышла замуж за Алена Рида, и это, как считала сама Кэтрин, было самой большой ее ошибкой в жизни. Потому что у Алена была Ева.
Зимней ночью где-то в начале декабря Кэтрин снился кошмар. Ей снилась Ева, стоящая рядом с их с Аленом супружеской постелью. По ее рукам стекала кровь и капала на пол с влажным тяжелым звуком. Каждая капля – как звук метронома, отсчитывающего мгновения жизни. Длинные порезы обвивали ее запястья алыми лентами, змеились, поднимаясь к локтям, и исчезали в рукавах черного платья. Ее длинные темные волосы развевались вокруг головы дьявольским нимбом, а глаза светились в темноте мертвенным зеленоватым оттенком. Ева смотрела, не мигая, и от этого Кэтрин даже во сне охватывал ужас. Она пыталась закричать, но горло сдавливало жестокое удушье. Ева была мертва, и даже во сне Кэтрин понимала, что ничего хорошего ее приход не сулит.
- Уходи, - прошептала Кэтрин, и каждое безмолвное слово отозвалось в ее теле болью, - Ты умерла. Уходи, оставь нас в покое.
Но вместо того, чтобы уйти, Ева сделала шаг вперед и низко-низко наклонилась над беспомощной спящей жертвой. Тонкая бледная рука вспорхнула раненой птицей и тут же легла ей на живот. Кэтрин показалось, что длинные острые когти вонзились в нее, как кинжалы. Она хотела закричать, но не смогла, и поэтому шепот Евы прозвучал в темноте оглушительно громко:
- Красная лента моя. Ты забрала мою ленту, сука.
А дальше была пронизывающая боль. И крик, наконец-то позволивший Кэтрин вырваться из кошмарного сна. И новая волна ужаса, потому что она уже не спала, но Ева все еще была здесь, в их с Аленом спальне. Стояла рядом с кроватью, мерцая глазищами и истекая кровью, и повторяла:
- Отдай мою ленту.
Кэтрин кричала и кричала, заходилась в истерике и слезах, надеясь, что призрак послушается ее и исчезнет. Она не заметила, как проснулся Ален, зажег свет и пытался успокоить бьющуюся рядом жену. Не заметила, как Ева отступила к границе светового круга и слилась с тенью. Не заметила, как Ален откинул одеяло, чтобы она не запуталась в нем и не удушила сама себя, и отпрянул невольно, потому что под телом жены кипенно-белые льняные простыни были зачернены лужей спекшейся крови. Она замолчала только тогда, когда от пронзившей ее живот боли потеряла сознание. И это было, как избавление, потому что там, с другой стороны беспамятства, было единственное место, куда Ева не могла добраться. Пока что не могла.
В следующий раз, когда Кэтрин пришла в себя, это было уже не в спальне. Кажется, в машине. Она слышала шум, видела над собой лицо Алена – бледное, встревоженное и какое-то чужое. Кэтрин попыталась предупредить его, но что-то не давало ей говорить, что-то давило на переносицу и щеки и крало ее голос.
- Она очнулась, - сказал Ален кому-то невидимому. Тотчас рядом всплыло другое лицо, незнакомое, отмеченное терпением и доброжелательностью.
- Миссис Рид, не пытайтесь говорить. У вас кровотечение, и сейчас мы едем в больницу. Все будет хорошо, миссис Рид, просто помогите нам. Берегите силы.
- Милая, - вступил муж, - Послушай доктора. Все будет хорошо.
Нет, не будет. Кэтрин хотела кричать это снова и снова. Не будет, потому что Ева доберется до нее рано или поздно. Доберется до них обоих. Но вместо слов из горла выходил только сдавленный хрип, а потом беспамятство снова унесло ее темными водами.
Ева доберется…
========== 01 ==========
Сэм и Дин Винчестеры просиживали джинсы в какой-то дыре вот уже неделю как, когда Дину пришло сообщение от Джона. Третьего дня из-за оного самого Джона они снова поссорились так, что Сэм едва не собрал свое барахло и не свалил в дальние дали. Остановило его только одно: собственной машины у него не было, а декабрь – не самое лучшее время для путешествия автостопом. Особенно на ночь глядя. Поэтому они просто снова не разговаривали.
Прочтя сообщение, Дин полез в автомобильные карты, несколько минут изучал северную часть страны, водя по дорогам пальцем, и только после этого соизволил открыть рот.
- Собирайся, - отрывисто бросил он, не глядя на брата, - Отец посылает нас в Миннесоту. Есть работа.
Сэм встрепенулся. Похоже, среди них наметилось перемирие, и он был этому только рад. Дин увлечется охотой и думать забудет про все их разногласия. Или хотя бы сделает вид, на что Сэм тоже был согласен. Что угодно, лишь бы не холодное отчуждение, бьющее по нервам.
- В Миннесоту? Он там?
- Я не знаю.
Дин уже вытащил дорожную сумку и начал складывать вещи. Недопитая бутылка пива осталась стоять на прикроватной тумбочке. Перспектива сняться с места и хотя бы ненадолго избавиться от попыток младшего брата излить душу и разобраться придала ему бодрости духа. Засиделись они здесь. Дорога все расставит по своим местам. Дорога и новая охота.
- Он что-нибудь написал? Что за дело? – от Сэма было не так-то легко отвязаться простым «собирайся». Вот же зануда.
- Только координаты. Давай, Сэмми, шевелись. На месте разберемся.
На сборы, зачистку номера и выписку из мотеля ушло не больше получаса. Потом они погрузились в машину, и Дин рванул с места в карьер. Врубил «Лед Зеппелин» и подпевал им во все горло. Сэм терпел, потому что градус настроения у брата повышался с каждым треком. Трасса стелилась под колеса. Унылый зимний пейзаж тянулся, как бесконечный фильм. Пару раз они останавливались отлить и перекусить, и потом Дин на весь салон благоухал луковой отрыжкой, но Сэм ни слова ему не сказал по этому поводу. Не хотел нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ними. И только когда Дин ляпнул очередную скабрезную шутку в его адрес и расплылся в довольной улыбке, он вздохнул с облегчением. Ссора если и не была забыта, то отошла на второй план. До места они добрались ближе к ночи.
В декабре темнеет рано, и городок, накрытый ночным куполом, показался им обоим сущей дырой. Ничуть не лучше той, из которой они выехали утром. Ничуть не лучше подавляющего большинства городков одноэтажной Америки. Улицы замело снегом, и он повалил вдруг такой густой пеленой, что видимость окончательно сошла на нет. Тем более, что местные власти явно решили сэкономить на освещении. Поплутав по безлюдной окраине, Дин наконец-то вывернул к вывеске с надписью «Мотель «Красавчик». Синюшный неон мерцал, словно находился на последнем издыхании, а потом и вовсе погас. Единственным источником света оставалась тусклая лампа перед входом да горящие кое-где окна.
- Милое местечко, - заметил Дин.
- Может, поищем другой мотель? – предложил Сэм.
- Да какая разница? Мы же на пару дней всего. Разберемся и двинем дальше.
Изнутри «Красавчик» оказался ничуть не лучше, чем снаружи. Стены явно требовали ремонта, мебель – замены, а персонал – хорошего пинка от владельца. Винчестеры проторчали у стойки почти четверть часа прежде, чем на их звонки явился заспанный ночной портье.
- Добро пожаловать в наш мотель, - монотонно забубнил он, приоткрыв один глаз, - Надеемся, вы хорошо проведете здесь время. К вашим услугам…
- Слышь, чувак, - перебил его Дин, - Нам бы номер.
Портье умолк. Еще несколько секунд у него ушло на то, чтобы открыть и второй глаз тоже. Потом несколько секунд, чтобы обрести ясность зрения и разглядеть, кого же нелегкая принесла среди ночи.
- Вам с одной кроватью или с двумя?
Ох, как же Дин ненавидел этот вопрос. Аж зубами заскрипел.
- С двумя.
- Вот и хорошо, потому что с одной один хрен нет. Заполните бланки, а я пока найду ключи.
Портье скрылся где-то под стойкой и вынырнул оттуда как раз в тот момент, когда Дин решил, что его там уже доедают, и придется им поискать другое пристанище.