- Вспомни, Дин, как мы опрашивали родственников погибших. У каждой жертвы был кто-то, кто его любил, но кого жертва отвергла. А потом бац – смерть и лента, которая исчезла. Красная лента – символ того, что люди предназначены друг другу. Символ истинной любви. Думаю, что Ева забирает тех, кто отказался от того, кто был ему предназначен. Вспомни, Дин, они с Аленом встречались, а потом Ален женился на Кэтрин. А у призраков нет логики.
Дин молча достал вторую бутылку. Он тоже понял, что происходит, но это было так запутанно и странно, что мысли путались.
- А мы здесь каким боком?
- Думаю, она решила, что мы тоже… ну ты понимаешь, - Сэм смутился и залился краской.
- Понимаю. Только не понимаю, почему? Мы же братья.
- У призраков нет логики.
- И никто из нас не умер.
Настала очередь Сэма брать вторую бутылку.
- Это мы знаем о тех, кто умер. А что, если есть люди, которые приняли… это, и не пострадали? Что, если сначала она предупреждает?
Дин кругами ходил по номеру, время от времени отхлебывая пиво. Ему понадобилось некоторое усилие, чтобы начать размышлять абстрактно, словно дело не касалось их лично.
Их с Сэмом тянуло друг к другу во вполне очевидном смысле. Это все было понятно. Они двое самые дорогие друг для друга люди, и Дину иногда казалось, что им даже слова не нужны, чтобы понимать мысли другого. У них не возникало мысли о… такой степени близости только по двум причинам: они были братьями и они оба были мужчинами, хотя Дин и дразнил младшего брата принцессой и Самантой. Но у призраков нет логики. Им неведомы условности и ограничения социума. А что если они с Сэмом и правда предназначены друг другу? Что им с этим всем делать?
Дин взял телефон и набрал Бобби.
- Сынок, вы там как? – первый вопрос, которые Бобби задавал всегда.
- Ничего так. Пока что.
- Что-то случилось?
- Да у нас тут призрак-извращенец. А так все в порядке. Слушай, Бобби, а вот эту связь, которая через красную ленту, ее можно как-то прервать? Есть какой-нибудь ритуал?
Бобби с другой стороны трубки хмыкнул.
- Это карма, сынок, и вы ничего с этим не сделаете.
- Совсем-совсем ничего нет?
- Совсем-совсем ничего. Ей можно следовать или отказаться, но она все равно возьмет свое.
- Вот же сучка. Ладно, спасибо. До связи.
Сэм внимательно слушал его разговор и даже не стал спрашивать, что сказал Бобби.
- Дай угадаю: сделать ничего нельзя.
- Тоже будешь про карму заливать?
- Не буду. Единственное, что мы можем сделать, это упокоить Еву, пока она не решила, что карма теперь это она и есть.
А упокоить Еву они пока не могли. И не смогут, пока не узнают, кто она, что с ней случилось на самом деле и где она похоронена. Они могли только ждать.
- Попробую что-нибудь нарыть.
Сэм залег на кровать, вытащил ноутбук и углубился в поиски. Лиллиберг быстро погружался во тьму, а снаружи снова поднялся ветер. Он кидал в окно пригоршни снега, завывал в щелях и раскачивал фонарь на стоянке, отчего тени на стенах плясали дикий танец. Город представлялся Дину холодной темной дырой, из которой хотелось убраться как можно быстрее. Но убраться не получится, пока они не закончат. Дин мечтал о том, как после этого дела они поедут к Бобби, а потом в Калифорнию. Или Флориду. И не сунутся в северные штаты минимум до апреля, а лучше до июля. Время тянулось слишком медленно. Наконец, он сдался, надел куртку, взял ключи и коротко бросил:
- Пойду, проветрюсь.
Сэм бросил на него вопросительный взгляд, но промолчал. Когда Дина накрывало дурное настроение, лучше было не отсвечивать лишний раз. Проветриваться Дин поехал в ближайший бар.
Бар назывался «Желтая утка», и в это время дня пустовал. Рабочие начнут собираться после того, как отбудут смену на сахарном предприятии, вокруг которого и образовался когда-то Лиллиберг. Офисный планктон приползет, когда отбудет повинность в тесных сотах своих контор. Сейчас в баре наблюдалась только парочка завсегдатаев, которых не смущала выпивка посередине дня, бармен да официантка, сидевшая на высоком стуле и смотревшая какое-то шоу по телевизору. Все это выглядело настолько жалко, что Дин в очередной раз решил, что ни за что не променяет кочевую нестабильную жизнь на так называемую нормальную. Это Сэмми мечтал о белом заборчике, клумбе с розами и жене-блондинке, а по Дину так лучше дороги и охоты не было в жизни ничего. Вот только Сэмми…
Сэмми…
- Текилу и орешки.
Он подсел за стойку. Никакого определенного плана не было. Можно было подождать, пока соберется побольше народа и подзаработать на картах или бильярде. Если они рванут на отдых, то деньги понадобятся. Можно было подкатить к официантке и скоротать время куда как более приятно, чем просиживая джинсы в мотеле. Тем более, что девушка им заинтересовалась, едва он вошел. У Дина Винчестера был наметанный взгляд на такие вещи. Четыре порции спустя он уже вовсю заигрывал с Минди и строил планы на вечер, когда у нее закончится смена. В голове настойчиво вертелась идиотская мысль: почему их всегда зовут Минди?
После шести начал собираться народ. Дин наливался текилой, но не пьянел. Обставил в покер на триста баксов местного инженера по безопасности и его дружков. Едва не нарвался на драку. Один раз звонил Сэму, узнать, все ли в порядке. Сэм ответил, что все спокойно, но он пока ничего не нашел, и это странно, потому что в век блогов и социальных сетей не засветиться в паутине это надо было уметь.
Часов около десяти Минди затащила его в подсобку и сказала, что у них есть полчаса и что сюда никто не придет. Она хотела заезжего красавчика так сильно, что текла, как кошка, и сама задирала короткую юбчонку. Дин посадил ее на какие-то ящики, распахнул на груди форменную блузу и начал целовать, закрыв глаза, чтобы не видеть окружающей убогости. И вот тут и случился сбой – в первый раз за всю богатую сексуальную жизнь Дина.
Мягкая девичья грудь не заводила. Покатые плечи казались слишком узкими, а ноги слишком костлявыми. Дин залез к ней в трусики и испытал приступ разочарования. Все женщины были одинаковы в этом месте, а ему хотелось… Перед мысленным взором нарисовался Сэм – с прикрытыми глазами, с набухшими от возбуждения губами. С хриплым стоном и сильными ногами, обхватывающими его бедра. Такой тесный и такой умоляющий: Дин, Дин, Диииин… Ни одна девушка не могла сравниться с ним. Ни одна девушка не вызывала такого сильного желания, что дышать было больно.
Дин оттолкнул Минди, отступил на два шага назад, глядя на нее дико и испуганно одновременно. Если это карма, как говорил Бобби, как говорил Сэм, то ее действие Дин ощутил сейчас в полной мере.
- Что случилось? – прочирикала девушка, - В чем дело?
- Ни в чем. Прости, я не могу.
- Не стоит что ли?
Стоит, но не на тебя, шлюшка ты малолетняя. Дин пробормотал что-то невразумительное и выскочил из подсобки. Минди кричала ему вслед что-то едкое и обидное, но он не слышал. Ему нужно было к Сэму.
Мотель отделяли от «Утки» всего три квартала, и, пересекая их, Дин едва не разбился. Думал, что никогда не доедет, что Сэм его не дождется. Он, Дин, снова всех подвел, и сумасшедшая Ева уже добралась до его драгоценного Сэмми, потому что он облажался. Снова. Его гнал страх потерять самое дорогое, что у него было. Страх затоплял разум темнотой, и Дин не мог с ним справиться, как не старался.
Он влетел в номер, едва не снеся дверь с петель, и остановился, как будто ударился в невидимую стену. Сэм все так же валялся на кровати в обнимку с ноутбуком, только на столе прибавилось стаканчиков из-под кофе. Он погасил верхний свет и зажег фонарь в изголовье, так, что в номере установился приятный желтоватый полумрак. Он снял ботинки и носки и поджимал пальцы на босых ногах, как всегда, когда бывало немного прохладно. Увидел взъерошенного полубезумного брата и тут же отложил компьютер в сторону.