- На свадьбе ее не было. Она сказала, что ее срочно вызвали в соседний штат по работе, но я знаю, что она никуда не уезжала. Мы с Кэти уехали в свадебное путешествие на две недели. Когда вернулись, то Евы уже не было.
На глазах Алена появились слезы. Он плакал тихо, не скрываясь. Сэму казалось, что вместе со слезами его покидает яд произошедшего, и он надеялся, что после этого, после того, как он очистится, Ален Рид найдет в себе силы жить дальше. Но для завершения дела нужно было кое-что уточнить.
- Что с ней случилось? Что случилось с Евой, Ален? Она покончила с собой?
- Нет. Она просто умерла. Мне сказали, что она сгорела за сутки, и что причину смерти так и не смогли установить. Мне кажется, она просто не захотела жить, потому что я разбил ей сердце. И ушла. Она ушла и не взяла меня с собой. Она всю жизнь была рядом, и мне казалось, что ничего не может случиться. Потом, когда ее не стало… только потом я понял, как много она значила для меня. И как сильно на самом деле я ее любил. И только я виноват. Если бы я только мог все вернуть…
Он начал задыхаться, но приступ длился недолго. Слезы все текли и текли из его глаз и никак не могли остановиться.
- Где похоронена Ева? Вы знаете?
- Нигде. Она, наверное, знала, что скоро умрет, и написала завещание. Ее кремировали по ее последней воле.
Это было плохо, но не смертельно. Сэм и Дин знали, что иногда, когда человек был кремирован, какая-то часть оставалась, и призрак цеплялся за нее, не уходил. Особенно, если было что-то, что могло его задержать. И как хорошо, что Дин не брякнул по обыкновению, целиком ли кремировали Евангелину Форд? Сэм снова уточнил:
- Может быть, что-нибудь осталось? Прядь волос? Или она пожелала отдать органы на пересадку после смерти?
Ален ответил так уверенно, что сомневаться не пришлось.
- Ничего. От нее ничего не осталось. Даже прах развеяли.
Братья переглянулись. А вот это уже было плохо и не исключено, что кое для кого смертельно. Видимо, слишком сильно Ева зацепилась за свою разбитую любовь, так сильно, что сумела остаться даже без физической привязки.
- Отдохните пока, - сказал Алену Сэм, - Нам с братом нужно посовещаться.
Выходить в коридор было нельзя, там их поджидал Аллперт со своими волкодавами. Нельзя было ему говорить, что все безнадежно. Нужен был хоть какой-нибудь план. Они отошли в самый дальний от койки Алена угол палаты и говорили тихо, чтобы больной их не услышал. Ни к чему ему знать, что они будут сейчас обсуждать. Еще допереживается до нового приступа.
- Тела нет. Частей тела тоже нет, - подвел итог Дин, - А призрак есть. Злой призрак, разочарованный. Что будем делать?
Сэм обдумал сложившееся положение. Область высоких чувств никогда не была коньком Дина, и в таких делах он полагался на фантазию брата. Они закончат с делом, только если Сэм что-нибудь придумает. И Сэм пошел по самому простому пути: представил, что он призрак девушки, умершей от разбитого сердца, если такое вообще возможно. Он начал размышлять вслух, надеясь, что там, где не додумается сам, Дин поможет. Он, конечно, не специалист, но озарения и у него случались.
- Вот смотри: Ева. Всю жизнь его любила, но он женился на другой, и она умерла, - он повторял вводную, то, что Дин знал и без того, но так было проще сосредоточиться, - И она здесь застряла. Она убивает людей, которые, по ее мнению, отказались от кого-то, кто был им предназначен. Кто был связан лентой. И у Кэтрин она просила отдать ей красную ленту. Я думаю, что она не успокоится, пока не получит то, что ей нужно. Пока не получит свою чертову ленту.
- То есть, Алена, - подхватил Дин, - Для счастья ей нужен Ален. Хоть убей, не понимаю, что она в нем нашла.
- Любовь зла, Дин, полюбишь и…
- Я понял, - Дин ухмыльнулся, - Ей нужен он. Он жаждет раскаяния и прощения от нее. Вот и вся задача. Вызовем Еву, они поговорят, он покается, и она успокоится. Может быть.
- Может быть, - согласился Сэм, он и сам думал о том же, - В любом случае другого плана у нас нет. Нет тела – нет выбора.
Они вернулись к койке, где Ален следил за ними воспаленным взглядом. Он немного успокоился, и это радовало, потому что без его помощи, похоже, было не обойтись.
- Вы хотите снова ее увидеть? – спросил Сэм как можно мягче, - Хотите сказать о том, что любите ее? Попросить прощения?
Ален встрепенулся. Пульс, утихший, пока он рассказывал, снова начал шкалить. Сэм всерьез начал опасаться, что сейчас на сигнал тревоги сбегутся врачи, и они не успеют обговорить детали.
- А это возможно?
- Возможно, - ответил Дин, - Мы можем ее вызвать, чтобы вы поговорили. Нам только нужна какая-нибудь ее вещь. Вещь у вас есть?
- Да, я хочу. Хочу с того момента, как узнал… про нее. У меня есть ее сережка. Я нашел под подушкой после той ночи и не успел отдать.
- Где она?
- В моем доме, в сейфе. Это единственное, что у меня осталось от нее.
- Где сейф? Как его открыть?
- Джейк знает. Он ведь все равно с вами поедет. Он так и не простил Кэти за то, что она выбрала меня. Я и сам себя простить не могу.
- Тогда мы вернемся, как только достанем все нужное для ритуала.
- Хорошо, - совсем тихо. Ален окончательно выбился из сил и начал снова впадать в забытье.
Они вышли в коридор и сразу же попали в когти Аллперту.
- Что он сказал? Это можно как-нибудь остановить?
- Можно, - переговоры с хищником Дин взял на себя, - Нам нужно съездить в дом Алена и Кэтрин и взять кое-что из сейфа. Для начала. Он сказал, что вы нам поможете.
- Поехали. Я знаю, где у них сейф.
Они решили разделиться. Дин поехал с Аллпертом на его машине, а Сэм взял Импалу и отправился в мотель за нужными для ритуала ингредиентами. Договорились встретиться здесь же через час.
В доме Ридов Аллперт сразу же повел Дина в кабинет. Сейф прятался за свадебным портретом на стене. Пока Аллперт его открывал, Дин смотрел на снимок. Кэтрин была на нем такой счастливой: в шикарном белом платье, с гривой темно-рыжих волос, с диадемой и букетом белых роз. Она светилась молодостью и чистотой, а в ее взгляде была уверенность в том, что теперь в жизни ее ожидает много счастливых дней. Ален, в смокинге, с алым кушаком на тонкой талии, обнимал молодую жену и был совсем не похож на того, кого они оставили в реанимации. Он не выглядел как человек, душа которого отравлена страшной тайной и чувством вины. Уж о чувстве вины Дин Винчестер знал все.
- Готово.
Аллперт посторонился, но не отошел. Рыская в сейфе, Дин краем глаза видел, что он пристально наблюдает. Сережка. Достаточно маленькая, чтобы ее легко было спрятать. Но не настолько глубоко, чтобы нельзя было найти. На верхней полке лежали какие-то папки с бумагами и пачки денег, перетянутые банковскими резинками. Внизу была стопка бархатных коробочек, в которых обычно хранили драгоценности. Дин начал открывать их одну за другой, но все было не то. Попались сережки, но все они лежали попарно. Видимо, это были украшения Кэтрин. Перебрав их все, он принялся просматривать по второму кругу, но на этот раз не ставил обратно, а выкладывал на стол. Аллперт взял одну, раскрыл и долго смотрел. Потом зачем-то пояснил:
- Это принадлежало матери Кэтрин. Она умерла четыре года назад от рака. Мы были очень счастливы в браке, и я думал, что они принесут счастье и Кэти.
Дин очистил нижнюю полку и снова взялся за верхнюю. На стол легли бумаги, и только освободив ее всю, в дальнем углу он нашел еще одну коробочку. Она была простой, пластиковой, и явно на пару порядков дешевле тех, в которых лежали семейные ценности Аллпертов. Очевидно, Ален купил ее сам. Дин откинул крышку и увидел крошечную сережку – серебряную пуссету с алым камешком в виде сердечка. Это была она, та сережка, которую он искал, он сразу это понял. Почему-то защемило сердце.
В четыре руки они сложили все обратно, Аллперт запер сейф, и они поехали в больницу.