Дин пытался его разговорить, но Сэм отмалчивался, только пиво цедил, и в итоге Дин от него отстал. Наконец, они снова улеглись и погасили фонарь. Сэм боялся закрывать глаза, боялся, что кошмар снова настигнет его. Он таращился в непроглядную тьму перед собой, слушал завывания ветра, слушал ровное дыхание Дина и сам не заметил, как заснул.
А вот Дин не спал.
То, что Сэму снятся плохие сны, вовсе не было для него новостью. Первая волна кошмаров началась еще в детстве – с нападения штриги. У Сэма едва ли не истерика начиналась, стоило выключить свет. Дин тогда пытался его высмеивать за этот страх, но от отца досталось по первое число. После этого он начал просыпаться, словно научился чувствовать, что опять началось, и часами сторожил сон младшего брата. И забавная выходила штука: пока Дин сидел рядом, Сэму никогда не снилось ничего плохого. Он спрашивал.
Вторая волна началась после того, как они стали охотиться втроем. Сэму исполнилось двенадцать, и он как раз въехал в пубертатный период. В перерывах между охотами наступало затишье. По утрам Сэм выглядел смущенным и быстро скрывался в ванной. Дин только снисходительно улыбался – слишком хорошо помнил себя самого в этом возрасте. Но каждая ночь после охоты превращалась в настоящее испытание нервов и выдержки. Снова горел свет, а Дин проводил бессонные часы на страже.
Третью волну Дин застал частично. Сэм был в Стэнфорде, когда она началась, но продолжилась уже после того, как погибла Джессика, а они снова стали охотиться вместе. Сэм больше не просил оставить свет. Он стал совсем взрослым и не бежал больше к брату под бок. По утрам ходил мрачный и все больше отмалчивался. После третьего или четвертого раза Дин обрел былую чувствительность и незримо занимал пост рядом с братом. Только больше они это не обсуждали.
В эту ночь он проснулся, как от толчка в подсознание, и несколько минут лежал, всматриваясь в темноту и пытаясь понять, что не так. А потом Сэм заворочался, застонал, и Дин разобрал в его несвязном бормотании свое имя. Это было что-то новое, потому что до сих пор во сне Сэм звал только погибшую возлюбленную. Дин почувствовал, как лоб и виски мгновенно покрываются холодным потом. Когда стон сменился криком, он слетел с кровати, как ошпаренный, и бросился к брату.
Сэм вздрагивал всем телом, словно пытался кого-то сбросить. Голова металась по подушке. Он что-то бормотал и затихал на время, словно слушал ответ. Дин попытался его разбудить, но безуспешно. Похоже, кошмар плотно захватил жертву в сети и не собирался отпускать. Поняв тщетность усилий, Дин сделал то единственное, что у него оставалось – взял Сэма за руку и принялся ждать.
Фонарь, который он зажег в изголовье, начал мигать, тихо потрескивая. Это заставило Дина насторожиться и начать взглядом обшаривать комнату. Пистолет остался под подушкой, и нужно было успеть метнуться за ним, если в гости пожаловал призрак. Сэм снова начал что-то бормотать, и Дину удалось разобрать одно слово:
- Лента…
А потом он снова выкрикнул имя брата и проснулся. И все. Свет загорелся ровно, и тревога исчезла. Скачки напряжения и новое место, решил Дин, но все это тут же отошло на второй план. По тому, как Сэм смотрел на него, как внимательно ощупывал и разглядывал его руки, он понял, что кошмаром на этот раз была отнюдь не Джессика, а… сам Дин?
- Что тебе снилось?
- Я не помню.
Но Сэм лгал, и Дин это знал. А стало быть, проблема оставалась на повестке дня. Вернее, на повестке ночи. Ничего, завтра он братишку дожмет и заставит выложить все, как есть. Или Сэм сам не выдержит и расколется. Иногда Дину казалось, что он просто органически не умеет держать все в себе. Обязательно надо разжевать и разложить по полочкам выматывающей рефлексии. Но это завтра, а сейчас…
Во второй раз они легли уже под утро. Дин подождал, пока Сэм не заснет, и вернулся на стражу. В темноте некому было увидеть его грустную улыбку, и некому было услышать мысли, что некоторые вещи уже никогда не изменятся.
========== 03 ==========
Утром оба ощущали себя не лучшим образом. Конечно, бывало и хуже, но значительно реже. Например, когда вечером было много алкоголя, или когда ночью попалась особенно зубастая тварь, и тогда пробуждение превращалось в филиал преисподней, ибо муки бывали поистине адовы. Это утро было не намного лучше.
Начать с того, что оно не встретило их ярким солнцем и пением птиц. Когда Дин открыл глаза, за окном все еще были темно-серые сумерки, а в стекла билась метель. За ночь номер ощутимо выстыл, и меньше всего Дину хотелось выбираться из-под теплого одеяла и идти кого-то там спасать. Тем более, что совершенно было не ясно, кого, куда и зачем. Бывали дни, когда последним вопросом он задавался особенно сильно.
Сэм на соседней кровати все еще спал, укрывшись с головой, так, что торчала только длинная челка. Дин живо припомнил ночной кошмар, как брат осматривал его руки и бормотал что-то насчет ленты. Надо будет его расспросить и не слезать, пока не расколется. Обычно все кошмары Сэма, так или иначе, были связаны с Желтоглазым, а значит, это могло быть важно. И пусть только попробует отвертеться. Мысли текли плавно и неторопливо, и Дин сам не заметил, как снова задремал.
Во второй раз его разбудил стук двери. Рука сама дернулась под подушку – к пистолету. Но это был Сэм, всего лишь Сэм с охапкой газет и шестью стаканами кофе на подставке.
- Вставай, Дин! Пора дело делать.
Свеж, как огурчик, как будто и не он ночью орал и маялся. Иногда Дин готов был его проклясть не только за излишнюю рефлексию, но и за неуемную энергию. Особенно, когда она не совпадала с его, Дина, собственным состоянием.
- И тебе доброе утро. Что в клювике принесла, птичка моя?
- Местные газеты и кофе, - ответил Сэм на автомате и только после этого опомнился, - Да иди ты… Придурок.
- Сам иди. Иди, пирог мне принеси.
- Обойдешься. Сначала дело.
Сначала дело, жратва – потом. А так же сон, чистая постель и девочки – одно из правил Винчестеров. Пришлось вылезать на свет божий, мыться, бриться, одеваться и заливать в себя то, что у Сэма считалось за кофе. И только потом, когда зрение прояснилось, а мозг заработал, Дин отметил у брата и темные круги под глазами, и нервозные резкие движения. Значит, сказалась таки на нем бурная ночка. А вот чего Дин не заметил, так это двусмысленности своей последней мысли.
Покончив с завтраком, взялись за работу. Сэм залез в сеть, а Дину достались газеты. Он пропустил рекламу и объявления и сразу перешел к городским новостям и некрологам. Сплетни-сплетни-сплетни. Конкурс пирогов – желудок ответил голодным урчанием. У миссис Калверт родилась тройня – молодой отец сорока трех лет плакал от счастья. В семье известного бизнесмена, щедрого мецената и опоры общества случилось несчастье: его дочь Кэтрин потеряла ребенка. Снова. Утверждает, что это дело рук призрака, и по этому поводу помещена в психиатрическую лечебницу «Зеленые холмы». У Дина в голове словно лампочка зажглась. Вот оно! Когда речь идет о призраках и психушке, то далеко не всегда дело бывает в перемкнувших мозгах.
- Кажется, я нашел.
Сэм поднял голову от ноутбука с тем же выражением на лице, что и Дин. У него тоже горела лампочка, включенная охотничьим чутьем.
- Кажется, и я нашел.
- Давай ты первый. Что у тебя?
Сэм развернул к нему компьютер с множеством открытых окошек.
- За последний год в городе случилось пять странных смертей. Полиция списала все на самоубийства, но в каждом деле есть сомнения. К тому же все жертвы – молодые люди в возрасте двадцати-двадцати пяти лет. Родственники всех погибших утверждают, что к самоубийству не было никаких предпосылок. А у тебя что?