Она повела Жака по мшистым ступеням, что поднимались позади гротов к Снопу Уазы — пучку свинцовых веток, украшавшему широкий бассейн из розового мрамора. Там стеной вставали огромные деревья, замыкавшие собою парк, и начинался лес. Они вошли под высокие своды деревьев. Они молчали среди жалобных, чуть слышных шорохов листвы. За великолепной стеной вязов раскинулась чаща, здесь и там виднелись группы осин и берез, бледные стволы которых зажигал последний луч солнца.
Он сжимал ее в своих объятиях и целовал ее глаза. Ночь спускалась с небес, первые звезды мигали между ветвями. В росистой траве, как флейты, пели жабы. Дальше они не пошли.
Они уже в темноте вернулись к замку, и на губах у нее оставался вкус поцелуев и мяты, а в глазах — образ ее друга, прислонившегося к стволу березы и напомнившего ей фавна, когда она, в его объятиях, закинув руки за голову, замирала от страсти. В липовой аллее она улыбнулась нимфам, видевшим слезы ее детских лет. Созвездие Лебедя распростерло в небе свой крест, а в бассейне Короны отражался тонкий серп луны. Из травы неслись любовные призывы насекомых. За последним поворотом самшитовой изгороди они увидали черную, расчлененную на три части громаду замка, а за широкими окнами нижнего этажа угадывались движущиеся в красном свете фигуры. Звонили в колокол.
Тереза воскликнула:
— Я едва успею переодеться к обеду.
И она умчалась, будто наяда иль ореада, оставив своего друга перед каменными львами.
В гостиной после обеда Бертье д'Эзелль читал газету, а княгиня Сенявина, сидя за ломберным столом, гадала на картах. Тереза, с полузакрытыми глазами, склонилась над книгой и, чувствуя, как горят ее ноги, расцарапанные колючим кустарником, через который они пробирались там, за Снопом Уазы, вспоминала с легкой дрожью, как Дешартр обнял ее среди деревьев, точно фавн, играющий с нимфой.
Княгиня спросила ее, занимательно ли то, что она сейчас читает.
— Не знаю. Я читала и думала. Поль Ванс прав: «В книгах мы находим только самих себя».
Из бильярдной сквозь спущенные портьеры доносились отрывистые возгласы играющих и сухой стук шаров.
— Вышло! — воскликнула, бросая карты, княгиня.
Она поставила большую сумму на лошадь, которая как раз сегодня участвовала в скачках в Шантильи.
Тереза сказала, что получила письмо из Фьезоле: мисс Белл сообщает ей о своей помолвке с князем Эусебио Альбертинелли делла Спина.
Княгиня засмеялась:
— Вот человек, который окажет ей замечательную услугу.
— Какую? — спросила Тереза.
— Внушит ей отвращение ко всем мужчинам.
В гостиную вошел Монтессюи, настроенный очень весело. Он выиграл партию на бильярде.
Сел он рядом с Бертье д'Эзеллем и взял газету, лежавшую на диване.
— Министр финансов сообщает, что после открытия палаты внесет свой проект закона о сберегательных кассах.
Речь шла о том, чтобы разрешить сберегательным кассам давать деньги в долг общинам, а это отняло бы у руководимых Монтессюи учреждений лучшую их клиентуру.
— Бертье, — спросил финансист, — вы решительно не согласны с этим проектом?
Бертье кивнул головой.
Монтессюи встал и положил руку на плечо депутата:
— Дорогой мой Бертье, мне думается, что правительство падет еще в начале сессии.
Он подошел к дочери:
— Я получил странное письмо от Ле Мениля.
Тереза встала и затворила дверь, отделявшую гостиную от бильярдной.
Она словно опасалась сквозняков.
— Странное письмо, — продолжал Монтессюи. — Ле Мениль не приедет в Жуэнвиль на охоту. Он купил яхту в восемьдесят тонн — «Розбад». Плавает по Средиземному морю и хочет жить только на воде. А жаль. Я не знаю другого такого охотника.
В эту минуту в гостиную вошли Дешартр с графом Мартеном, который, обыграв его в бильярд, почувствовал к нему расположение и теперь объяснял, какую опасность представляет налог, основанный на размере домашних расходов и количестве прислуги.
XXXI
Бледное осеннее солнце, прорезывая мглу над Сеной, освещало собак Удри над дверями столовой.
По правую руку г-жи Мартен сидел депутат Гарен, бывший министр юстиции, бывший председатель совета, по левую руку — сенатор Луайе. Справа от графа Мартен-Беллема — Бертье д'Эзелль. Это был строго деловой завтрак в узком кругу приглашенных. Как и предвидел Монтессюи, правительство пало — случилось это четыре дня тому назад. Вызванный сегодня утром в Елисейский дворец, Гарен принял на себя задачу — составить кабинет. Здесь за завтраком он подготовлял состав правительства и вечером должен был представить его на рассмотрение президента. А пока они перебирали разные имена, Тереза воскрешала в памяти пережитое.