Нора Робертс
Красная лилия
От автора
На исходе лета с его влажным, удушливым зноем я переношу часть своего сада в дом. Правда, меня неизменно обуревают сомнения, ведь так жалко срезать взлелеянную красоту — разноцветные маргаритки и гвоздики, лиловый лиагрис, желтый тысячелистник и изысканные лилии на длинных стеблях. Эти сомнения развеиваются, когда монотонный дождь или невыносимая жара загоняют меня в прохладные комнаты... Я наслаждаюсь обилием своих цветов.
Если же погода позволяет работать на свежем воздухе, закончив прополку и удалив увядшие цветы с розовых кустов, чтобы расцвели новые, я могу посидеть в тени на скамейке или качелях либо прогуляться по саду и полюбоваться результатами своего труда. А еще больше я люблю гулять с внучкой и открывать ей мир цветов, как открывали его мне мои родители. Надеюсь, что смогу привить ей любовь ко всему, что растет из земли, а вскоре постараюсь передать эту любовь внуку, как передала ее сыновьям.
Моя семья — другая моя страсть, другой мой сад, разноцветный, яркий и полный неограниченных возможностей.
Каждый год от весенних посадок до летнего разноцветья, осеннего царства циний, хризантем и пламенеющих деревьев я получаю заряд энергии на долгую холодную зиму. Пока мои сады спят, я представляю, что они принесут мне, проснувшись весной, и что подарю им я.
Когда первые крокусы храбро высовывают головки из промерзшей земли, я понимаю, что скоро мне предстоит убирать камни, отгонять оленей, выдергивать сорняки и бродить по моему любимому саду, выглядывая то, против чего я не смогу устоять в этом году. И снова завороженно следить за обновлением жизни...
В саду радость и красота, труд и вознаграждение. Надеюсь, вы создадите свой собственный сад.
Нора Робертс
Красная лилия
Кайле, ребенку моего ребенка,
и всем тем огням, которые еще засияют
к моменту окончания этой истории
Любая прививка подразумевает
соединение двух разных растений
с целью создать новое — сильное и здоровое,
с лучшими характеристиками обоих родителей.
Американское садовое общество
«Размножение растений»
Молодость проходит, любовь
увядает, листья дружбы опадают,
но тайная материнская надежда
цветет всегда.
Оливер Уэнделл Холмс
Пролог
1893 год, январь
Мемфис, Теннесси
От отчаяния она лишилась рассудка. И у нее не осталось никаких средств к существованию.
Когда-то она была красива, умна и честолюбива. Она добилась главной цели своей жизни — роскоши, пользуясь красотой для соблазнения и умом для того, чтобы правильно распорядиться достигнутым. Она стала любовницей одного из самых богатых и влиятельных мужчин в Теннесси.
У нее был изумительный дом, обставленный на деньги Реджинальда и декорированный в угоду ее фантазиям. Слуги беспрекословно выполняли любые ее приказания. Ее гардероб мог соперничать с нарядами самых успешных парижских куртизанок.
У нее были драгоценности, собственный экипаж и веселые друзья.
Она устраивала блестящие вечеринки. Ей завидовали, ее желали.
Она, дочь незаметной прислуги, имела все, чего жаждала ее алчная душа.
У нее был сын.
Ребенок, которого она не хотела рожать, изменил ее, стал центром ее мира, единственным, кого она любила больше самой себя. Она строила планы для своего сына, она мечтала о нем. Она пела ему, пока он спал в ее чреве.
Она привела его в мир в невыразимых страданиях, но и в радости. Она радовалась, зная, что, когда боль закончится, она возьмет на руки своего бесценного сына.
Ей сказали, что она родила девочку. Ей сказали, что ребенок появился на свет мертвым.
Ей солгали.
Она знала это даже тогда, когда бесновалась от горя, когда погружалась в пучину отчаяния. Даже сойдя с ума, она знала, что ей солгали. Ее сын жив.
Они украли ее дитя. Как может быть иначе, если она чувствуетбиение его сердца как своего собственного?
Ее дитя похитили не повитуха и не доктор. Его забрал Реджинальд. Он за свои деньги купил молчание тех, кто ему служил.
Она вспомнила, как Реджинальд стоял в ее гостиной, явившись к ней лишь через долгие месяцы горя и отчаяния. Он покончил с ней, думала она, дрожащими пальцами застегивая пуговки серого платья. Покончил, получив то, что так хотел. Сына, наследника. Того, кого не смогла дать Реджинальду его бесчувственная жена.