Я выдохнул и уже начал чувствовать себя сильнее. Белла всегда давала мне надежду и воздух, и я мог продолжать жить, хотя минуту назад я думал, что это невозможно.
И потом я решился спросить.
«Как Чарли?» – обеспокоено спросил я. У меня было ужасное предчувствие, что она скажет, что он умер, или что-то такое. Я внимательно смотрел на неё, когда она ответила.
Грусть. Боль.
«Он в порядке», – резко ответила она, пытаясь улыбнуться, «С ним всё будет хорошо».
«Не нужно, Белла», – я взял её за руку, «Скажи мне».
Она напряглась и прочистила горло. Но не заплакала. Она держала это в себе.
«Он… он… потерял ногу», – быстро сказала она, «Он приземлился на неё, когда упал. Доктор сказал, что она была раскрошена».
Было такое ощущение, словно из меня высосали весь воздух. Я представил Чарли без ноги, и это причинило мне физическую боль.
Вот вам и отдых.
«И перед тем, как ты начнешь, Эдвард», – Белла смело посмотрела на меня, «В этом виновата только Виктория. Я тоже винила себя, пока Эммет кое-что не прояснил для меня. Во-первых, Чарли всегда был и будет… копом. Он всегда осознает, что рискует своей жизнью ради других. Он хотел помочь тебе… и мне. Он знал, что это опасно. Он спас жизнь тебе и Эммету… и мне тоже. Я знаю, что он не будет жалеть ни о чем, что случилось прошлой ночью. Так что и ты не должен. Эдвард, вина убивает. Позволь Доктору Белле сказать тебе, что это бесполезное чувство, которое может искалечить тебя. Так что мы даже говорить об этом не будем. Ясно?»
Я не сразу ответил ей, глядя на наши руки, на иголку от капельницы.
«Ты понял, Каллен?» – она резко приподняла моё лицо, так чтобы я посмотрел на неё.
«Понял», – мрачно сказал я. Хотелось бы мне быть таким же сильным, как она.
Может со временем, после многих часов терапии, я смогу быть как она. А может и нет. Но я изо всех сил постараюсь быть достойным этой женщины. И Кэти.
Мне хотелось побеседовать с Доктором Беллой прямо сейчас, но я знал, что ей сейчас не до этого. Она была грустной и уставшей… и я знал, что она многое пережила за эти последние часы. Ей больше, чем мне нужен отдых.
Я подвинулся ближе к краю и приподнял одеяло. Сейчас мне нужно было позаботиться о ней, также как она всегда заботилась обо мне. Сейчас она нуждается во мне.
«Иди сюда, Бэмби», – прошептал я, быстро взглянув на себя, надеясь, что на мне не было кожаных стрингов. Их не было. Я был обнажен под больничной робой, которая, как мне кажется, не была завязана сзади. Но мне было всё равно. Я всегда спал обнаженным. Я хотел снять её, но подумал, что это неуместно в этот момент. Я не хотел, чтобы она подумала, что у меня на уме что-то связанное с сексом. Я хотел, чтобы ей было комфортно. Я хотел обнимать и целовать её, пока она не уснет в моих руках. Я так долго ждал этого. Целых три дня. Это словно вечность без Беллы.
Я даже слегка улыбнулся, и она заползла ко мне в кровать.
Она неровно выдохнула, прижавшись ко мне, и я накинул одеяло на её плечи. Я сильнее прижал её к себе обеими руками, положил её голову к себе на грудь и начал гладить её по волосам, убедившись, что мы не задевали моих перевязок.
«Мммммм…» – я прижал подбородок к её голове, наполовину лёжа на подушке. Её волосы всё еще еле заметно пахли клубникой, «Я скучал по этому… так сильно. Я больше никогда не хочу спать без тебя».
«Я не могу спать без тебя», – ответила она, «Я почти не спала с тех пор, как ты ушёл».
«Бедненькая…» – я почувствовал боль глубоко внутри и сильнее прижал её, целуя её волосы, «Ну, теперь я здесь. Давай спать».
Она умиротворенно вздохнула.
Я не видел её лица, но думал, что она так легко на это не согласится.
«Только вот», – сказал я, высовывая руку из робы, «Я сплю обнаженным, всегда. Есть возражения?»
Я осторожно снял робу со своей раненой руки, и Белла, хихикая, помогла мне, отбросив её через своё плечо.
«Абсолютно никаких», – уверенно сказала она. И в её усмешке мелькнуло что-то сексуальное.
Я подумал, может она тоже разденется, как в ту первую ночь у неё дома, но нет. Я был рад. У меня и в мыслях не было ничего такого, я просто ненавидел запах больничной робы. И ненавижу признавать это, но я привык спать голым. Может быть однажды я привыкну к уютной пижаме.
Не вздумай подниматься, Франкенчлен. Не сейчас. И он послушался меня! На этот раз он не пошевелился. Хороший мальчик!
«Закрывай глаза», – тихо сказал я и провел пальцами по её закрытым векам.
«Я не воняю?» – спросил я, надеясь, что я не пахну больницей.
Она засмеялась, подарив мне самое лучшее из того, о чем я мог попросить.
«Нет, ты замечательно пахнешь», – она поцеловала мою шею, «Ты хорошо пахнешь даже в больничной одежде. Как у тебя это получается?»
«Чистое волшебство», – усмехнулся я, «Теперь тихо. Пора спать».
Я улыбнулся, чувствуя себя таким живым и спокойным теперь, когда она снова была со мной, в моих руках. Это было так правильно, так хорошо. Я поклялся, что больше никогда не отпущу её. Даже если она захочет уйти, я всегда буду с ней. Любым способом. Даже если это значит, что мне придется преследовать её, куда бы она ни пошла.
Боже, мне нужна терапия.
Прошла минута или две, и я закрыл глаза и просто слушал, как она дышит. Её горячее дыхание щекотало мне шею, но это только еще больше успокаивало меня… Белла со мной. В моих руках.
И тогда я наконец осознал.
Мне больше не нужно танцевать в клетке. Мне больше не нужно доставлять пиццу (точнее, доставлять пиццу, со знанием того, что мой клиент изнасилует меня). Меня больше не будут связывать и затыкать рот. Если только Белла не захочет поиграть со мной. Я бы не возражал. Но потом, сомневаюсь, что она когда-нибудь захочет сделать это со мной, будучи такой доброй и чувствительной.
«Я люблю тебя», – прошептала она и зарылась лицом в мою шею. Я любил ощущение её прикосновений на своей коже.
Не говоря ни слова, я решил, что мне нужно поцеловать её. Мне нужны эти губы. Я приподнял её подбородок своим пальцем и оставил на её губах очень мягкий, влажный поцелуй. Ничего слишком возбуждающего. Без языков. Это был поцелуй, который мог сказать, я люблю тебя. И потом мой голос решил произнести эти слова.
«Я люблю ТЕБЯ», – ответил я, это было так естественно, словно дыхание. Я никогда не испытывал такой уверенности ни в чем, кроме бесконечной любви к своей дочери… до этого момента. Я всегда буду любить Беллу.
Она снова прижалась ко мне, и моё сердце забилось сильнее. Мы идеально подходили друг другу, словно мы были рождены вместе, как одно целое, которое разделилось и скиталось по земле, чтобы снова найти друг друга и быть вместе.
«Теперь спи», – я продолжил гладить её по волосам, надеясь, что она послушается и наконец отдохнет. Её глаза всё еще были красивыми, но уставшими.
Мы лежали так несколько часов. Даже мед.сестра не зашла в палату и не попыталась забрать её, и я был благодарен. Может Госпожа Удача наконец обратила на меня внимание. Может она готова дать мне шанс и потанцевать со мной. Медленный танец, пожалуйста. Я больше не хочу резко двигать бёдрами. Я больше так не танцую.
Я попытался поспать вместе с Беллой, но время от времени меня мучили вопросы.
Что я теперь буду делать? Как я объясню 6-летний перерыв в моей рабочей деятельности, когда буду проходить собеседование? Мне 26 лет, и я ничего не умею. Может устроиться официантом? Я всё еще не знал, в какой город мы переедем, так что я не был уверен в своих возможностях. Может это будет маленький городок, где нет работы.
Я наконец задремал, заставив себя перестать беспокоиться. Моё раненое плечо совсем не болело, и я был рад, что болеутоляющие всё еще действовали. Я также рад, что у них не было наркотического эффекта. Я не хотел вести себя как идиот, когда Белла была в таком состоянии. Я не хотел быть для неё обузой.
Потом я снова подумал о Чарли. Он теперь точно будет меня ненавидеть. Почти также, как я ненавижу себя за то, что вовлек его в эту ситуацию.