Ты никогда не поймешь, как чертовски сильно я по тебе скучал, Кэти. Я не был по-настоящему живым с тех пор, как оставил её у Бена и Анджелы. Только Белла вернула в моё мертвое сердце искру жизни. Теперь эта искра превратилась в бушующий пожар внутри меня. Но этот огонь не причинит вреда Кэти. Теперь он будет гореть для неё… говорить ей, что она любима… и не одинока. Он будет говорить, «Папочка здесь. И он больше никогда не бросит тебя».
«Моя очередь», – улыбнулся я, и начала двигаться медленно и осторожно, чтобы не причинить ей боли.
Я убрал волосы с её лица… я хотел увидеть каждый сантиметр, каждую деталь. Она захихикала и закрыла глаза, словно мы играли в игру, и она позволила мне нежно провести пальцами по её лбу, бровям, вниз по её векам… мои глаза прильнули к её лицу и рот раскрылся в изумлении, пока я наслаждался видом её длинных рыжеватых ресниц. Я улыбнулся, пытаясь сдержать слёзы, и провёл дрожащим пальцем по её маленькому носику. Я погладил её скулы обратной стороной пальцев… так осторожно и нежно, едва касаясь её кожи. Она снова захихикала, словно бы это щекотало её, и я улыбнулся шире. Она не открывала глаз.
По началу я не осмеливался, но потом мои пальцы двинулись вниз сами по себе и прикоснулись к её губам. Она вытянула их и поцеловала мои пальцы, наверно она удивлялась, когда же наконец я начну целовать её. Должно быть она скучала по этому так же сильно как я. Так что я решил не заставлять её ждать еще дольше, я смогу рассмотреть её позже, может, когда она будет спать.
Я заставил себя быть осторожным, громко целуя её по всем лицу, по волосам и ушам, она громко смеялась и изворачивалась в моих руках, но не пыталась вырваться. Она была раем в маленьком человеческом теле. И она моя. Я не заслужил её. Но всё равно, она моя.
Я должен был сказать то, что кричало моё сознание.
«Ты такая красивая», – прошептал я, «Очень-очень красивая».
Я посмотрел в её глаза, и она странно взглянула на меня.
«Благодаря ТЕБЕ, – она слегка улыбнулась.
Она думала, я говорил о её лице… о том, как ей помогли операции. Мне нужно разъяснить это сейчас же.
«Нет», – немного громко сказал я, гладя её руки.
Я приподнял её подбородок, «Ты красивая, но, Кэти, ты ВСЕГДА была красивой. Я не говорю только о твоем лице, Кэти. Я говорю о ТЕБЕ, ТЫ красивая. Понимаешь?»
Она улыбнулась, выглядя гораздо умнее обычной маленькой девочки. И должно быть она и была умнее. Она видела то, что ни один ребенок не должен видеть. Она видела жестокость в самых ужасных проявлениях. Но она так же чувствовала бесконечную любовь своих бабушки и дедушки во время всего этого. И она пережила это без мамы и папы. Она гораздо умнее меня. Я знал, что она понимает меня, просто глядя в её глаза.
Никакой огонь, никакие беды не умалят её красоты. Никакое зло не прикоснется к ней. И если оно даже попытается, я накинусь на него и разорву его своими зубами. Я её папочка. Я защитник. Я – стена, которая должна ограждать её от Джеймсов и Викторий. И я с радостью буду исполнять свои обязанности до конца своих дней.
«Помнишь это, папочка?», – спросила она, снова называя меня папочкой, и, должен признать, у меня кружилась от этого голова.
На её среднем пальце было пластмассовое золотое кольцо, и она сняла его. Ей потребовалось дёрнуть его пару раз, что говорило о том, что она часто носила его.
«О, Боже!» – ахнул я, вспомнив, «Ты сохранила его?»
«Конечно, это моё обручальное кольцо!» – заявила она таким тоном, будто я задал глупый вопрос, «Помнишь, как мы поженились?»
Я помнил. Кэти любила Диснеевские мультики, и все они заканчивались свадьбой принца и принцессы, которые потом жили долго и счастливо. Однажды она расстроилась и сказала мне, что ей бы хотелось выйти замуж и чтобы кто-то любил её так же сильно. Я сказал ей, что однажды она найдет хорошего мужчину и выйдет за него. Потом она узнала, что это значит, что он заберет её у меня. И ей это совсем не понравилось. Пару дней спустя, она попросила меня жениться на ней. Она даже опустилась на одно колено и взяла меня за руку.
Это был самый милый и смешной… и самый замечательный момент в моей жизни. И ей было всего три года, она еще не понимала сложности романтических отношений и любви, и брака. Но в её детском понимании она говорила мне, что я был единственным в её жизни, что она любила меня и хотела, чтобы я навсегда был с ней. Я знал, что это изменится, когда она вырастет, но я не мог отказать ей. Я принял её предложение, и подготовка к нашей свадьбе в большом дворце началась.
Я позволил ей раздавать мне указы, словно рабу, и она рассказала мне, чего именно она хочет. Так как комната Кэти уже была в стиле принцессы, благодаря Тане, которая разукрасила стены, мне не пришлось сильно украшать её, но я позаимствовал у Тани её дорогое шелковое постельное белье красного цвета (то, которым мы не пользовались с тех пор, как стали родителями), и расправил простыни на полу, чтобы моя принцесса смогла пройти к алтарю по великолепной красной дорожке, как она и хотела.
Таня бы убила меня, если бы поймала нас, но тогда я осмелился на еще большее и позволил Кэти надеть дорогое белое платье её матери, которое было невероятно велико для Кэти, и разрешил ей одеть самые красивые украшения Тани. Тиара, которую Таня надевала на выпускной, сослужила нам роль короны, и я разрешил Кэти накрасить губы Таниной красной помадой. Она сказала, что жениху нельзя красить невесту, так что я просто наблюдал, стараясь сдержать смех, когда она накрасила губы и кожу вокруг них. Она была самой великолепной невестой, что я когда-либо видел.
Я был недостаточно хорош для неё и всё думал, когда же сюда ворвётся её отец и остановит нас.
Я безуспешно рылся в её коробке с игрушками в поисках кольца. Я мог поклясться, что покупал ей множество игрушечных украшений, но я не мог ничего найти. Наконец, удача улыбнулась мне, и я нашел Барби с золотым браслетом на руке. Я сразился с ней и ограбил её. Браслет был как раз подходящего размера.
У нас не было священника, но он нам и не нужен. Я объяснил Кэти, что свадьбы на самом деле могли отличаться от тех, что показывают по телевизору, и всё, что нам нужно было сделать, это сказать, что мы любим друг друга, мне надеть кольцо на её палец, поцеловаться и всё.
Она сказала, что мне нужна накидка, как у принца, так что я позаимствовал черную шелковую простыню из нашего шкафа и завязал её вокруг шеи. Я бы хотел найти что-то не черное, я чувствовал себя злодеем. Знаю, если бы кто-то посмотрел на меня тогда, я бы показался ему таким же невинным, как Майкл Джексон на своих ночевках note 153, но мне было всё равно. Это было невинно, и моя маленькая девочка хотела поиграть в свадьбу. И мне выпала честь сыграть роль жениха. Однажды она выйдет замуж по-настоящему, и я расстанусь с ней.
Я опустился на колени и начал напевать свадебный марш. Она была такой миленькой с букетом цветов, делая маленькие шажки, она ставила ноги вместе прежде, чем сделать следующий шаг. Должно быть она очень внимательно следила за свадебными церемониями по телевизору.
Я сдерживал улыбку, чтобы она не отругала меня за то, что я смеюсь над ней. В конце концов это было очень серьезно. Не каждый день ты выходишь замуж.
Наконец она подошла ко мне, и я начал думать, что сказать, чтобы начать церемонию.
О! Точно!
«Мы собрались здесь сегодня», – нежно сказал я, глядя в её глаза, «Чтобы отпраздновать нашу любовь и поклясться в том, чтобы никогда не расставаться».
Я надеялся, это звучало невинно и просто.
«Что значит поклясться?» – прошептала Кэти.
«Ой, извини», – прошептал я, «Это значит ‘пообещать’».
Она кивнула и широко улыбнулась, с этим не было проблем.
«Это значит, что ты обещаешь, что никогда не сбежишь от меня с каким-то более симпатичным мальчиком», – пошутил я, «Или более молодым, или богатым, или смешным, не то, что твой старик. И ты обещаешь, что будешь слушаться меня, пока тебе не исполнится… ммм… восемьдесят пять лет».