— Эйвери! — Он отстранился, тяжело дыша. — Я чувствую, что чувствуешь ты, а ты…
— Да, — ответила я, — да.
Я даже не знала, что говорю, я лишь хотела, чтобы он поцеловал меня еще раз. Меня тянуло к нему. Он привлек меня к себе, и мы прижались друг к другу. Бен обнимал меня за талию, потом опустил руки ниже, еще крепче прижимая меня к себе, а я поддавалась, льнула к нему, и мы медленно опустились на пол, не переставая целоваться. Мы начали несмело ласкать друг друга, поглаживать. Шею. Плечи. Руки.
Когда я до него дотронулась, он вздрогнул, а я…
Я просто таяла от его прикосновений.
Меня раньше никто не целовал. Я даже не представляла, каково это — быть с кем-то, но теперь я поняла, что влечение к другому человеку может заставить тебя забыть обо всем, потому что это было не просто приятно. Мне казалось, что внутри меня зажглось солнце. Бен прижимался ко мне бедрами, а я льнула к нему, изнывая от желания, обнимая его, слыша его неровное дыхание, когда он целовал меня в шею, а потом вернулся к моим губам.
Он запустил дрожащие руки мне под рубашку, и я изогнулась, чтобы принять его ласку. Я хотела его и гладила его сама, ощущая сквозь одежду теплоту его тела, а потом тоже осмелилась залезть к нему под майку.
Кожа у него оказалась нежная, тело — мускулистое. Я гладила его крепкий живот, мощную спину. Он застонал, и тогда я задрожала. Его пальцы добрались до моего бюстгальтера, и я жаждала его прикосновений, мне хотелось, чтобы он меня гладил, мне так многого хотелось, я…
Мои руки поднялись по его спине, скользнули вверх, к лопаткам. Он напрягся, нервно вдохнул и попытался остановить меня дрогнувшим голосом:
— Эйвери.
Но было слишком поздно.
Мои пальцы уже добрались до выемки между лопатками. Мне хотелось провести рукой по его позвоночнику, а потом прижать его к себе поближе, касаться его и касаться. Целую вечность.
Но между лопаток я нащупала волосы. Небольшой треугольничек шириной в два пальца. Невероятно нежный пушок, как волосики у ребенка. Но это были именно волосы. Не детские, что-то другое.
Что-то нечеловеческое. Размер и форма пятна…
Я в ужасе отдернула руку. У Бена искривилось лицо. Рот открылся, словно ему сделали больно.
— Эйвери, — прошептал он, а я посмотрела на свою руку.
На прилипшие к ней волоски.
Коротенькие, как шерсть животного.
Серебристые, как у волка.
Я поползла от него, отталкивая его руки, но все же я сидела на полу, а он был так близко, и…
Что он собой представляет?
— Это не то, что ты думаешь, — сказал Бен, как будто знал, что именно я почувствовала, и я поняла…
Тогда я поняла, что он действительно знал. Не потому, что он сам мне об этом сказал, а потому, что я чувствовала, что чувствовал он, когда до меня дотронулся. Весь водоворот его ощущений передался мне.
— Редкое кожное заболевание. Я удалю эти волосы, как только накоплю денег, — сказал он. — Вот и все.
Я чувствовала его отчаяние. Его страх.
Ложь.
— Нет, — ответила я, — никакое это не заболевание. Это то, что… что появляется только после того, как ты… как ты превратишься во что-то другое.
Он уставился на меня, а я — на него.
Бен отвернулся первый, но я заметила, как вспыхнули его глаза, став серебристыми.
— Эйвери… я…
И замолчал. Закрыл глаза и дышал так, будто ему больно, и я поклясться была готова, что он дрожит, словно внутри него было нечто, готовое вырваться наружу. В его теле.
— Иди, — прошептал он.
Я кое-как встала, не сводя с него глаз. Я считала, что он мне нужен, а он…
— Я не причиню тебе вреда, — сказал он. — Ни в коем случае.
И я бросилась бежать.
Потому что мне было страшно.
Потому что я знала, что он и сам напуган.
Потому что не могла быть уверена, правду он говорил или нет, потому что он и сам этого не мог знать.
Я бежала через лес. Забыв обо всех предосторожностях. Не останавливаясь в тех местах, которые были особенно дороги моим родителями. Мне хотелось поскорее убраться оттуда; мне захотелось к Рене.
Я вся горела от воспоминания о том, как его губы, его руки касались меня, и мне так хотелось, чтобы все это оказалось неправдой.
Но меня влекло к нему, несмотря на…
Я споткнулась о корень и чуть не упала, а вдалеке раздался вой. Волчий.
Нет, сказала себе я. Нет. Но не верила в это так, как хотелось бы.