Печаль цепкой хваткой стиснула её сердце. «Эх, Собака-Земля! Мы с Бруно только начали находить общий язык. А теперь он мёртв, ты забрала его к себе».
Луна скосила грустные глаза на дно могилы. Её поникшие уши вдруг приподняло любопытство.
— У Бруно свёрнута челюсть, — пробормотала она, устремив взор в даль прошлого. — Он выглядит как… как Ужас Помнишь, Гроза?
— Это ничего не значит, — в голосе Ветерок вдруг прозвенел металл. Собачка подошла к Грозе и прижалась бочком к её боку. — Да, Гроза вырвала когда-то челюсть у пса-безумца. Но это не означает, что она могла то же самое сделать с Бруно. Он был нашим сородичем по Стае!
Внутри у Грозы всё сжалось. Собака передёрнулась, съёжилась, зажалась. Ветерок всегда руководствовалась в своих поступках или словах добрыми побуждениями, но временами Грозе хотелось, чтобы она держала свой язычок за зубами.
Луна ошарашенно посмотрела на Ветерок.
— Я совсем не это имела в виду, — запинаясь, буркнула она. — Ты ведь понимаешь, Гроза, да? Это было просто… сравнение. Бруно убил большой и сильный пёс… такой же большой и сильный, как ты… Я только это хотела сказать…
— Я понимаю, — поспешила кивнуть Гроза.
Но в воздухе уже повисло напряжение.
И Гроза ощутила, как по коже под её шерстью пробежал влажный жар. Луна выглядела виноватой, Ветерок раздражённой, а Альфа и Микки встревоженными.
— Нам нужно возвращаться в лагерь, — выдавил из себя Микки, когда тишина на поляне стала невыносимой. Голос пса всё ещё звучал резко и хрипло. И Гроза снова испытала острое, почти физическое сострадание к нему. Кому из собак приятно похоронить старого друга! — Давайте засыплем его.
— Да, Микки, — поддержала его Ветерок. — Тогда Бруно по-настоящему будет с Собакой-Землёй.
На то, чтобы засыпать землёй тело Бруно, ушло меньше времени. А когда над могилой пса вырос чёрный бугорок, Грозу замутило от отчаяния. «Бруно больше нет! Мы больше никогда его не увидим… Разве что во снах…»
Печальные и молчаливые, собаки побрели обратно в лагерь. Всех снедали мучительные раздумья. Когда они приблизились к границе лагеря, Альфа прибавила шагу и вырвалась вперёд, лаем созывая остальных сородичей.
— Стая! Ко мне!
Остановившись, Альфа терпеливо подождала, пока собаки собрались. Гроза заметила, что ни у кого из них не виляли хвосты. Все стояли прямо, с высоко поднятыми, мрачными мордами.
— Я долго размышляла и приняла решение, — объявила им Альфа. — Бедный Бруно был убит большой собакой. В этом никаких сомнений нет. И поэтому стражу отныне будут нести только маленькие собаки. Так будет до тех пор, пока мы не разберёмся и не покончим со всем этим кошмаром.
— Но, Альфа… как же так? — дрожа всем тельцем, Солнышко выступила вперёд и кротко пригнула голову. — Мы, маленькие собачки, не сможем противостоять плохой собаке в случае её атаки…
Закрыв глаза, Альфа тяжело вздохнула.
— Я знаю, Солнышко. Но все крупные собаки теперь будут следить друг за другом. Тогда злодейке не представится возможности напасть на тебя… Я на это очень надеюсь, — лизнула Альфа носик Омеги. — Вы — единственные собаки, кому я могу теперь доверять. Я знаю, что вы меня не подведёте.
Гроза могла только слушать. В горле у неё пересохло, в брюхе заурчала пустота. «Я здесь — самая крупная собака. И самая сильная. Теперь, когда Лесник ушёл из Стаи, а Бруно мёртв, я — самая вероятная подозреваемая!»
Едва эта жуткая мысль поразила Грозу, как уголком глаза она заметила: Кусака вскинула голову. И поскулила, привлекая внимание Альфы.
— Мне противно это говорить, но я должна, — покосилась рыжая собачка на Грозу. И та чуть не отпрянула от враждебности в её глазах. Грозе показалось, будто Кусака обращается ко всем сородичам, кроме неё. — Из всех собак достаточно крупными для того, чтобы одолеть Бруно, являются Гроза… Микки и Счастливчик. — Кусака облизала свои челюсти и сузила глаза. — Но Микки не мог убить пса. Он был в это время со мной. Не мог этого сделать и Счастливчик. Он долгое время был в одной стае с Бруно. Они вместе пережили Большой Рык. И дружили. Нам всем это известно.
— Что ты хочешь сказать, Кусака? — спокойно и ровно спросила Альфа.
«А разве не понятно, что она хочет сказать?»
С угрюмым видом Кусака присела на задние лапы:
— Все собаки знают, что Гроза ненавидела Бруно.
Грудь Грозы обдало жаром ярости. Такой кипучей, что все её страдания разом испарились. Собака попыталась заглушить свой гнев, но он оказался сильнее. И вырвался из её глотки ожесточённым, свирепым лаем.