в ее жизнь, в ее израненный внутренний мир, а на самые дурацкие вопросы отвечала, что это наркотические галлюцинации. Любопытные после такого хлопали глазами, смолкали и старались пропасть. Что Карин вполне устраивало. -Просто чувствую как что-то чешется у меня в макушке, сажусь и пишу.-ответила она. Врать здесь смысла не было- он-то поймет что никакой дрянью она не увлекается и ничего особенно трагического или сколько-нибудь захватывающего в жизни простой девушки произойти не может. -Это как голод- если не сядете, то не успокоитесь? Карин кивнула. Именно так. Когда эмоции переполняли, трудно было что-то выдавить из себя, хотелось визжать, плакать, смеяться, танцевать, петь, подпрыгивать или кататься по полу котеночком, но стоило захотеть...Голод. Творческий голод заставлял ее писать. И иногда усидчивость- завершить начатое. Потом они смотрели коллекцию его акварелей, привезенных из-за моря. “Тоска по Славянии.”- усмехнулся Масаси, зажигая похожий на апельсин светильник. Карин подумала, что тосковать по этому краю глупо. Ведь здесь самый настоящий рай. -Вы нарисуете мне что-нибудь на память? -Я рисую как курочка лапкой.-созналась она, перебирая рисунки. Все-таки, он ее рассмотрел с безопасного расстояния, подглядел Ту-Самую-Карин в минуты беспокойства. В глазах его была темная нега. Казалось, он наслаждается, вводя ее в смущение. Карин покраснела как первоклассница. Опустила глаза в рисунки. Ее изучили, как рентгеном просветили, поняли. Возможно. -Я хочу танцевать.- сказала Карин. А возможно, ничего он не понял. Ведь сама Карин себя до конца понять не могла. Просто сейчас нужно было как-то изменить момент, повести себя непредсказуемо, пока из нее под видом задушевной беседы не вытянули все самое то, что Карин много лет прятала под маской высокомерия и скуки. То, что представляла собой настоящая Карин должно было уйти вместе с ней. Ей надлежало остаться в глазах представителей этого неуютного мира сильной, дерзкой, без лишних эмоций и сомнений- Той-Самой-Карин, какую все видели. Ведь тогда ее никто не заполучит, не обманет и не сломает. Масаси был немного выше ее и его кожа не казалась желтоватой. “Полукровка.”-решила Карин. Не касаясь друг друга, они начали танцевать. Она остановилась, он остановился тоже. Масаси смотрел на нее неотрывно. Карин разозлилась этому настойчивому взгляду и вдруг принялась развязывать сложный узел. -Черт, как же расстегивается твой пояс!- с досадой сказала она. Но он отстранил ее руки, мягко, твердо. В этой некрасивой паузе Карин поняла, что ничего не понимает. Тогда зачем же это приглашение? А этот его вид? И что ей сделать? Расхохотаться на такой отказ и продолжить танец? Нет, это как-то очень глупо получилось. Но еще глупей не сделать ничего. Да кто он вообще такой?! Да как он посмел! Верно это вспыльчивые предки-рыцари напомнили о себе. -Если я не получу тебя сегодня, то умру.-заявила она, крепко ухватив его за бедра. -Какой шантаж.-усмехнулся он, гладя ее лицо.-Ангельский лик, норов демона. -Как будто у меня есть выбор.-ответила Карин, гордячка. Масаси не отводил от нее глаз, а Карин вдруг поняла их пепельно-черную красоту. Руки ее бессильно повисли. Сердце кольнуло. Как можно было ждать подвоха в том краю, где земля рождает самые нежные в мире цветы? -Будь же по-твоему.-прошептал он, целуя ее за ухом. Закружилась голова и сердце, закачавшись, как будто бухнуло в ребра. Пение птиц за окном стало шумом. Потолок поплыл и пошел кругами. А ведь Масаси всего лишь взял ее на руки. ****** Он лежал на низенькой кровати, застеленной черным. На спину его падали тени, а рядом, у самого окна, в узкой оранжевой вазе стояли какие-то белые маленькие розы и ее ярко-красные, сгорающие от своего огня ромашки. Стянув покрывало до самых ягодиц, Карин поцеловала Масаси в поясницу. Он только поводил рукой, отмахиваясь. Карин прыснула со смеху. До чего забавно наблюдать, как он беспомощен сейчас. Каких-то пять минут назад она сама могла лишь обнять его, поцеловать его в грудь, в ладони, впиваясь ногтями ему в спину. В голове бежали мысли одна другой странней: то ли она играет в какую-то игру, причем уже не руководит ею, то ли просто ее собрались обмануть и, черт возьми, лихо обманули. Нужно было догадаться, ведь Карин так опрометчиво явилась на приглашение. Потом ей стало просто все равно. Он перевернулся на спину. Карин влезла сверху, обхватив бедрами и руками. Красные ромашки и шарики белых роз озадачили ее как вечер, как ее нарастающая неприязнь к победителю и его блуждающие где-то пепельно-черные глаза. Часы вдруг отбили половину первого и зазвенели серебряным колокольчиковым звоном. Масаси стряхнул ее, уложил рядом. Тогда Карин прижалась щекой к его щеке и закрыла глаза, представляя что они пока незнакомы друг с другом. Масаси выключил верхний неяркий свет и в темноте стал совсем незнакомым. Это было все же приключение- забавное, красивое. Дух захватывало. Красные ромашки, темная постель, а за окном поет ночной дождь. Дожди здесь часты. Особенно весной. Но в приятной темноте ночи нужно возвращаться назад. Необходимо вернуться, если она еще уважает себя. Карин поднялась, собирая раскиданную по всему полу одежду. Зонтика с собою нет, да дождь скорей всего теплый как щенячий язык. В эти маленькие квадратные окна видны такие высокие такие несчастные тонкие тополя. Дождь бьет их. Обвить бы их руками. Он смоет с ее убаюканного тела все запахи, все воспоминания и следы объятий. Мягкий лунный свет струился по кровати, охватив половину Масаси и ту часть простыни, где только что лежала она. Карин отвернулась. Вот еще- думать о постели, чужой постели, когда можно так запросто потерять независимость. -Обними меня.-раздалось позади. -Что?-удивилась Карин. -Ты слышала. Карин поморщилась- вот уж сюрпризец похлеще предыдущего. “Как-то неожиданно в такой славной тишине и это раздражает. Лучше б сигарету предложил. Главное чтоб до дверей провожать не удумал.” Переборола себя, подошла и обняла. Он прижимался к ней как брошенный всеми котенок. Тепло его голого тела обезоружило ее. Как будто все иголочки гнева осыпались разом. “По каким это признакам я решила, что меня заманили? Притащилась сама, сама же начала его хватать за все места.” -Ну вот и все? -Все. Только останься сейчас.-попросил он. -Масаси. Мне очень пора. Смотря ей прямо-прямо в глаза, он сказал: -Ненавижу когда кто-то думает, будто мной можно пользоваться. -Нет, что ты!- поспешила уверить Карин. А подумала :”Все верно. Попользовалась, вообразив что-то”. И это было грустно. Совесть Карин убить никак не удавалось. -Значит ты останешься. “Но мне пора. Ночь уже наступила.”-хотела было возразить Карин. И тут все изменилось. Потому что в голосе его была твердость. Карин вздрогнула. -Хорошо. И вздрогнув от холода, обняла его снова. Независимость уже потеряна. Но пусть это будет лишь на одну длинную дождливую ночь- он того стоит. ****** Теперь они с луною были подельниками. Или хитрецами. Она подмигивала луне, та отвечала ей безмолвным одобрением. Алый шар ее с каждым днем все прибывал и Карин казалось, скоро он расколется, чтобы дать миру новую завязь. И крошечный лунный плод появится перед изумленными глазами всей планеты. В этом деле не нужно лишних глаз. И всякий раз переходя два мостика, площадь с каким-то незапоминаемым названием, минуя грушевые сады, Карин вздрагивала. На темно-красной башне часы отбивали начало девятого. Постепенно темнело. Карин знала, с волнением, с трепетом, что он ее ждет. Около Масаси можно было ничего не бояться. Смотря в одну сторону, сидели они в тени и маленькие лимонные деревца шелестели им лунные песни. Хризантемы качали нераспустившиеся головки. Долгие ночные беседы о местах, где им удалось побывать и безмолвная любовь среди черных простыней после. Ее так устраивало. Карин знала, что никому никогда не расскажет об этом, не напишет. Кому-то это покажется всего лишь одной из тысячи красивых историй о случайной связи, но... Карин, подлечив нервы, бросила курить. Масаси настоял на этом. Он называл ее “ангел мой”, что могло бы раздражать, если б это был кто-то другой. У него оказался очень своеобразный черный юмор. За ним водилось куда больше ума, чем показалось. Но имея скромность, он не открывал ей всех своих достоинств. К недостаткам Карин отнесла его стремление настоять на своем. О прошлом не беседовали- к чему оно, если и настоящего немного? Когда глаза Карин смежал нежный сон, Масаси относил ее в дом и укутывал одеялом. Как-то проснувшись, Карин обнаружила, что он сидит у нее в ногах и подперев щеку ладонью неотрывно смотрит на нее. Было еще темно и в окне блестел розоватый ломтик славного месяца. -Чего не спишь? Он покачал головой и повертевшись лег рядом. Карин положила голову к нему на грудь. Это было такое негласное признание ее подчинения. Иногда, когда он сидел в своих мыслях, Карин усаживалась подле его ног, обхватывала обеими руками его большую красивую руку и долго-долго просто была рядом. А иногда опускалась к нему на колени, чувствуя что ищет у Масаси защиты от чего-то неведомого и это было. Потом, как-то мельком, Масаси сказал ей, что она всегда знает, когда ему нужно присутствие Карин возле себя. Луна светилась ласково, бледно-розовая и совсем близкая. Вся испещренная кратерами, неровностями, просто трещинами, точно большое старое лицо, но лицо не женское, как видится мечтателям и поэтам, а лицо цветка. Если б у цветка было