ицо... Иногда Карин танцевала в ее свете, пока Масаси не было в садике. И ей представлялось, что это такая шаманская пляска. Масаси луны совсем не любил. Всякий раз, кутаясь в черный холодный тяжелый шелк его халата, Карин думала что он, должно быть, брошеный сын Луны. Ведь при солнечном свете его так трудно разглядеть. Масаси мечтал избавиться от этого надоевшего халата также сильно, как и от света мертвой луны в своем саду, но уступал Карин. С луной, к сожалению, ничего было поделать нельзя. Карин ею определенно любовалась. Наблюдая за ее танцем из окна, Масаси расставлял на окне цветы. Хотя он цветов не любил, да и Карин, к его удивлению, была к ним совершенно равнодушна. Цветы зачем-то были всегда. Красные как кровь астры, оранжевые бутончики розы, но все чаще красные- ее любимый цвет. Закончив с уборкой, Масаси вышел на ночной воздух. Карин. Карин замерла в лунном свете. Если переступить порог, дойти до скамейки и протянуть руку к небу, то должно казаться, будто эта жуткая луна светится прямо в руке. Это ему подсказал отец. Карин, увидев Масаси, подпрыгнула. Он подошел к ней и усмехаясь взял алую луну тремя пальцами. Она захлопала в ладоши и рассмеялась звонко-звонко, как бубенчики на шляпе почтальона. Однажды она пришла до заката, насвистывая и шлепая по лужицам, и по обыкновению, проговорила с порога: -Я уезжаю завтра. Он изменился в лице, собрался что-то сказать, но ничего не промолвил. Выдержка. -Ведь ты знал. Он кивнул. -Но я конечно буду писать. Ведь мы еще увидимся. Он снова кивнул. -Я же приеду сюда. Или ты меня навестишь. Масаси просто молчал. Растерянно переминулась с ноги на ногу и выдохнула: -Не надо меня ненавидеть! Убежала в конец сада. Он помахал ей рукой. Карин остановилась. Масаси подошел к ней, быстро, легко. -Это конечно тебя не затруднит, если ты оставишь мне фотографию? ****** Следуя знакомой дорогой, которая, о какое волнение, не стерлась из памяти, она то и дело оглядывалась на солнце. Сказали, что он все еще там. Солнце светило ей в спину. Солнце это печальная звезда. В нем нет загадки, нет мечты. Золотой солнечный цветок нежен и приятен всему живому. Лунный цветок- холодный и чистый- дар грезящим наяву. Он сидел под навесом и струи дождя били в черепицу. Карин едва узнала его. Масаси похудел и был похож на лилию, высушенную солнцем и побитую дождями. -Карин. Черный глаз полоснул как лезвие. -Уходи. -Но почему? -Я не хочу тебя видеть. Он точно вонзил ей в грудь гвоздь и повернул. Рука ее моментально потянулась за сигаретами. -Не хочу чтоб ты видела меня. -Я люблю тебя больше всего мира.- с облегчением ответила Карин.-Я приехала. -Уходи, прошу. -Нет. -Я умираю. Скоро. Ты не должна видеть меня таким.- он убрал волосы с лица. Под глазами обозначились темные тени. Какая разница видеть таким или каким-то еще для того, кто миновал много-много километров, надеясь свидеться снова? Сердце разбилось об ребра, верно скоро выпадет. С губ сорвался тихий стон. -Луна.- прошептала Карин, застыв в оцепенении. -Что? -Луна такая большая, и жутко красная. -Здесь она всегда такая. -Нет-нет, помнишь, в тот раз когда я только влюбилась в тебя? Мы сидели в саду и луна была не больше дольки апельсина. Ты протянул руку и казалось будто луна покоится в твоей ладони. -Я помню опадающее солнце. И тебя, такую прекрасную как бутон розы. -Что с тобой? Он указап на сад. -Ты здесь ходила. И мне казалось потом, твои следы...я видел их. До меня долетал твой смех. Откуда-то издалека. Ты сидела на скамейке, и тепло твоих ладоней запомнили лимонные деревья. Где ты была? -Я вернулась. -Зря.-сказал он, но видно было что очень счастлив. Она обняла его, удивляясь как могла так легко оставить Масаси, точно забытый на скамеечке букет. Ей думалось тогда: практически шутка, изящный роман, ни к чему не обязывающий и не стоящий ничего. Но ведь вернулась, хоть и не собиралась. Прошло так долго- год, даже немногим больше года. И ее вдруг потянуло сюда со страшной силой, да так что в тот же день собралась. Значит Масаси о ней подумал. Они не заметили как потемнело и слабая завязь луны выглянула из темных туч. Карин хотела сказать, как ошибалась, но поняла, что слова будут лишними. Карин осталась. Луна то росла, то лопалась, чтоб проклюнуться почкой и расцвести вновь алым огромным холодным страшным ночным цветком. И дождь бил в черепицу и хрустальная вода стекала по канавкам, где гнили прудовые лилии и почернели танцующие лягушки в фонтане. А на старой башне, за грушевыми садами, за полями желтых роз все так же шло распроклятое время. Карин больше не танцевала в свете луны. Потом Масаси умер. Тихо. Незаметно и неизбежно, как увядает цветок самого редкого вида, а луна, такая большая и красная, закатилась едва начало светать. Хризантемы в садике качали ей головками, розы высохли. На ветру застонали, раскачиваясь старые сливы. Сквозь каменные горки пророс сизый плющ. Ведь давно наступила осень. Масаси ходил здесь, по узким ровным дорожкам, но то было словно в прошлой жизни. А в этой не осталось ничего кроме воспоминаний и боли. Перебирая его вещи, Карин нашла засушенный цветок из того самого букета, свою черно-белую фотографию и красный пояс. Шутя, она завязала его узлом, и велела:”если полюбишь меня, то развязать этот узелок не посмеешь”. Узел остался на поясе. Карин закрыла все двери, чтоб не видеть солнца и чтоб солнце не видело того, что осталось после луны и Масаси.