- Ммм… Глава клана оборотней Ходир, первый оборотень на земле, он же самый могущественный и опасный, мог принимать облик любого животного, был бессмертен и одержим жаждой власти, поправь меня, если я ошибаюсь, но если бы нам на помощь не пришли ведьмы круга Красной луны, война была бы проиграна. Именно они смогли каким-то неведомым способом погрузить Ходира в спячку на тысячелетия, потому что средства убить его так и не нашли. Но это же всего лишь легенды, какое все это имеет отношение в девчонке? – Рен начинал терять интерес к разговору, который, видимо, предстоял быть длинным.
- Прямое, прямое отношение! Ведьмы Красной луны – первородные ведьмы, самые могущественные, лишь они могли сотворить заклинание такой силы, которое было способно хотя бы усыпить вождя оборотней. После войны они, не разрывая своего круга, разъехались по всему миру, дали корни многим ведьмам, в отличие от Ходира, ведьмы смертны, хоть и могут продлить свою жизнь. Первородные ведьмы жили около тысячи лет. Их потомки наследуют силу первородных из поколения в поколение, но она разбавляется.
- К чему ты все это рассказываешь? – терпение Рена было уже на пределе, он знал, что Коэн никогда не мог так сложить нить разговора, чтобы он был краток и содержателен.
- Потомки ведьм Красной луны жили в основном в Европе, как ты знаешь, во времена инквизиции очень многие из них были сожжены. Видимо, кому-то удалось уцелеть.
Рен встал с кровати и подошел к другу.
- Девушка – единственный прямой потомок ведьм Красной луны. Их давно больше нет. Все их потомки были уничтожены во время инквизиции, многочисленных войн, некоторые просто умирали от старости, а какие-то из них даже не знали о своем происхождении… Судя по всему в роду у девушки были темные лошадки, - Коэн улыбнулся, он смог рассказать необходимое до того момента, пока Рен кинулся бы на него с кулаками.
Рен оперся на комод и взъерошил волосы на затылке. Многое стало понятно, но вся картинка пока не складывалась. Зачем тогда оборотням девчонка? Она даже не знает, кто она и чем владеет. Но у них есть какой-то план. Неясно, как Старейшины смогли раздобыть хотя бы такие сведения, но они дали пищу для ума. Надо найти способ узнать, для чего оборотням девчонка. И лучше поторопиться, пока девушка в безопасности.
- Старейшины больше ничего не узнали? – Рен решил спросить для верности.
- Нет, это все, что им известно. Все оборотни, которых они пытали, были вообще не в курсе происходящего. Судя по всему, они не всех посвятили в замысел. Нам сможет сказать что-то тот, кто будет послан за девушкой, и то нет гарантий, что ему сообщат, для чего девушка нужна клану.
- Да… как мы могли вляпаться в такое? – вопрос был риторический, но все же волновал обоих парней.
Коэн постоял молча еще несколько минут и, пожелав доброй ночи, вышел.
Рен вернулся в постель и лег, уставившись в потолок. Давненько он не участвовал в таких маневрах. Он стал вампиром в тысяча пятьсот семьдесят втором. Рен был приграничным лордом в Ирландии, его деревня часто подвергалась набегам. Один из таких набегов он не смог бы пережить, если бы не Элизабет. Эта девушка жила в его деревне. Она любила его, но прекрасно понимала, что лорду и простой крестьянке не быть вместе, поэтому не пыталась навязаться лорду, но всегда была рядом, чтобы помочь. После набега бандитов вся деревня потонула в крови, дома были сожжены, замок лорда разграблен, а Рена привязали во дворе замка к столбу и долго мучили. Ночью к Рену прокралась Элизабет, времени рассказывать о своей тайне у нее не было, разрешения на свои действия она тоже не спрашивала, но проснувшись вечером следующего дня на берегу ручья в лесу Рен обнаружил, что все раны затянулись, а он чувствует себя лучше, чем когда бы то ни было. Поднявшись на ноги, он обнаружил, что все еще находится в своих угодьях. В нескольких шагах виднелась сторожка его лесника. Он прошел туда и на столе обнаружил записку от Элизабет. Записка была в разводах, было видно, что девушка плакала, когда писала ее. Она рассказала, что сделала, кем стал Рен, и кем была она сама, писала о своей любви, о том, что теперь никогда не сможет показаться своему возлюбленному на глаза, потому что, спася его жизнь, она обрекла его на вечные страдания. Рен читал письмо как во сне, он пробегал множество раз глазами строки, но не понимал смысла написанного, он не мог поверить в случившееся с ним. Он не знал должен он быть благодарен за спасение жизни или цена его жизни была слишком высока.