Рен вышел через черный ход на лестничную площадку и скрылся за дверьми лифта. Напоследок он успел с издевательской усмешкой помахать Коэну, будто говоря, спасибо, что почти согласился помочь, мне давно пора развлекаться.
Коэн опустил плечи и, почесав затылок, направился в комнату девушки.
Глава 4
Глава 4
Коэн нашел Анну там же, где ее оставил. Она выглядела очень плохо. Под глазами пролегли тени, веки опухшие и красные. Взгляд был рассеянный и бессмысленный. Он почувствовал жалость к этой совершенно незнакомой ему девушке. Брови сдвинулись на переносице, не очень приятный момент. Чем он может ей помочь?
Она ничего не ела трое суток, ее лицо осунулось и приобрело болезненный вид. Он решил, что нужно попытаться ее накормить, возможно, ей станет немного легче.
Он аккуратно опустился на край кровати и протянул руку к лицу девушки, замерев на полпути, ожидая ее реакции. Но она будто вообще его не замечала. Коэн легким прикосновением убрал рассыпавшиеся и прилипшие к лицу волосы, влажные от слез, девушка продолжала лежать неподвижно.
Сострадание и сочувствие – вещи, свойственные обычным людям, но как давно он их испытывал? Он смотрел в безжизненные глаза Анны и понимал, что абсолютно не знает, как себя вести…
Он поднял подушки и аккуратно посадил девушку в постели, она не противилась никаким его действиям. Нашел в гардеробе футболку и одел Анну, бульон, оставшийся от завтрака и предварительно подогретый в микроволновке, подрагивал на ложке в его руках, когда он пытался накормить им девушку.
Она была словно неживая, взгляд был потерянным, неосознанным. Коэн сожалел о том, что она переживает, но понимал, что не сможет сделать ничего, что бы умалило ее горе.
Коэн долго просчитывал все возможные варианты развития событий в ближайшее время и осознал, что как бы то ни было, он должен рассказать ей, что они уезжают из города, и она едет с ними. Поэтому, собравшись с духом, он тихим голосом, почти шепотом, сказал девушке:
- Анна, я очень хочу тебе помочь, мы хотим. Поэтому мы возьмем тебя с собой, - он пристально смотрел за выражением ее лица, но оно оставалось абсолютно одинаковым, все таким же измученным, страдальческим и бессознательным. – Анна, ты слышишь меня? Мы скоро уедем отсюда, ты хочешь поехать с нами?
Задав вопрос, Коэн слегка сжал ее руку, ожидая признаков какой бы то ни было реакции. Анна слегка кивнула, но при этом на ее лице не отобразилось никаких эмоций. Нэйтан понял, что без семьи девушке безразлично, куда ее теперь занесет жизнь.
Парень кивнул девушке в ответ и отправился собирать вещи. Неизвестно, когда им придется уехать, Рену может взбрести в голову что угодно. Он выходил из комнаты Анны с чувством выполненного долга, но отчего-то чувствовал он себя весьма и весьма гадко.
* * * * *
У Рена была страшная тайна, и Коэн никогда бы о ней не узнал, но случай сыграл с ним злую шутку. Рен всегда, сколько помнит себя, был именно таким, каким он являлся и сейчас: взбалмошным, необязательным, любящим развлечения и легкую жизнь. Он никогда ни к чему не привязывался, а большинство его поступков преследовали цель извлечения какой-либо выгоды для себя любимого. Что ж, было, возможно, в нем и что-то хорошее. Он наверняка знал, что не был подлым и не был подонком, который может воткнуть нож в спину. Он пошел на войну из скуки, так он это видел. Молодой привлекательный офицер, хорошенькие женщины все были в его распоряжении, он наслаждался вниманием. Но война есть война. Шел тысяча девятьсот сорок третий год. Была организована важная спасительная операция, которая, как оказалось, была плохо спланирована, кто-то выдал путь их следования, так они попали в засаду. Уже через час все его товарищи были мертвы, а Коэн лежал под трупом одного из них, тяжело раненный и готовый к смерти.