Рапирин удобно устроился на стуле и взял в руки и взял в руки «Вечерний Сахаров». Не успел он прочитать и двух статей, как услышал настойчивый стук. Владлен подошел к главному входу и спросил:
— Костик, это ты что ли?
— Да, Владлен Иванович, — послышался сдавленный голос. — Я шапку забыл.
Рапирин щелкнул замком и только после этого отчетливо вспомнил что никакой шапки у Костика не было.
Дверь открылась резко; в помещение ворвались трое и, волоча впереди Костю, открыли огонь по мужчине. Рапирин не успел даже крикнуть, как уже оказался на небесах. Главный из троих, лысоголовый мужчина, выделился вперед и сделал контрольный выстрел, хотя Владлен в нем и не требовался.
Затем, второй опрокинул ногой стол и повалил на бок стулья. Лысый взял с пола прут арматуры и заехал по замку двери. Замок отлетел, освободив им путь дальше. Они сметали все, что было на их пути, опрокидывали мебель ломали замки, вскрывали ящики и опорожняли содержимое на пол.
Никто не заметил шума, никто не подошел узнать в чем дело, никому не было дела до склада-невидимки, укрывающем в себе два мертвых тела, и три мертвых души.
Я взял миску в руки и сказал:
— Сядь. Сядь, Сержант, — и затем, следуя рекомендациям из книги, прижал его спину к земле. Щенку это не понравилось, и он недовольно заскулил.
— Ладно, ешь, — сдался я и поставил миску.
Уже полмесяца, как Сержант у меня, а я все еще не могу приучить его к команде «сядь».
За эти полмесяца я смог раскрыть только убийство Леркина, еще одно дело об ограблении и всё. Сентябрь кончался, до конца стажировки оставалось совсем чуть-чуть, и я всерьез боялся, что я не пройду аттестацию.
Зазвонил телефон и я недовольно поморщился. Звонить в выходной могла только мать, а болтать с ней мне ужасно не хотелось.
Я взял трубку и сказал:
— Аллё. Говорите, я слушаю. Говорите же.
Я замолчал и услышал в трубке чьё-то усердное дыхание. Я с гневом положил трубку и вернулся на кухню. Телефон зазвонил снова ровно через минуту.
— Аллё. Не молчите. Хватит издеваться. Вот черт!
На этот раз уходить от аппарата я не собирался, и когда он снова зазвонил начал:
— Слушай, ты, маленький поганец, это уже не смешно. У меня на телефоне определитель номера стоит. Так вот, если я захочу, то найду тебя и засуну головой в унитаз, где ты и закончишь свою поганую жизнь!
Долгое молчание; затем знакомый спокойный голос:
— И тебе, привет.
— Сергей Иванович?
— Я понимаю, что звонить с работы в выходной день это свинство, но чтобы так реагировать! У тебя же даже семьи нет.
— Я… это не вам.
— Я понял, Володя. Извини, но нам действительно нужна твоя помощь.
— В смысле?
— Сегодня в отделении никого нет, хоть шаром покати, а на Норвежской улице — разбой. Это же рядом с твоим домом, да?
— Да, — обреченно сказал я.
— Подходи туда, будь другом.
— Хорошо.
В который раз, оставив щенка одного, я вышел на улицу.
Митько не сказал ни номера дома, ни квартиры. Может, понадеялся на мои дедуктивные способности, может, просто забыл. Во всяком случае, перезванивать в отделение мне не пришлось, потому что найти место преступления было проще простого: где зеваки, там и убийство.
Сейчас толпа людей собралась не у двух домов небоскребов, и не у мелкого магазина, а у скромного склада, которого я раньше, честно говоря, и не замечал.
Подойдя к двери, я невольно отвернулся: там опять лежали трупы. Сейчас их вид уже не вызывал сильной рвоты, но все-таки привыкнуть к ним я не мог.
Митько я нашел сразу: он писал протокол, сидя на перевернутом столе.
— Привет, Володя, — сказал он, не отрываясь от дела. — Свидетелей поищи.
Я кивнул и снова, как тогда на вокзале, вышел к людям. Правда, теперь я не стал читать лекцию о важности свидетельских показаний, а просто пропел, как казачью песню:
— Свидетели есть?
Толпа замолчала, однако голоса никто не подал.
— Не хотите, как хотите, — сказал я и вернулся в помещение.
— Научился, — пробормотал Митько.
— Есть у кого учиться, — заметил Крылов, накрывая труп старика простыней.
— Что это делается! Не толкайтесь, — послышались голоса сзади. Я обернулся и увидел, как сквозь толпу в окружении мордоворотов к нам приближается невысокий, состоятельный мужчина.