Напечатанный в Неаполе незадолго до распада Королевства обеих Сицилий труд Капоччи остался практически незамеченным. Читателей у него было мало из-за языка и ограниченного распространения. Совсем другой эффект произвела история, рассказанная Жюлем Верном, благодаря литературному таланту автора, иллюстрациям и мастерству издателя, умело распространившего роман по всему миру. «Обычно говорят о [его] потрясающем воображении в предвидении научных изобретений. На самом деле у него была привычка читать научные журналы и постепенно узнавать о тех исследованиях, которые велись в то время», – писал Итало Кальвино в газете «Репубблика» от 29 января 1978 года.
Композиция двух романов французского автора, несомненно, более увлекательных, с необычными идеями и захватывающими поворотами сюжета, повторяет в своей основе произведение неаполитанского астронома вплоть до блистательной развязки. Снаряд с пассажирами отклоняется от курса и попадает на орбиту вокруг Луны. Несчастные путешественники, кажется, обречены на мучительную агонию, но им благоволит удача и им чудом удается избежать смерти. Вымысел, драматизм и ирония, умело перемешанные и выданные за правду, повествование о мечте, которую современники, привыкшие к достижениям науки и техники, с гордостью демонстрируемым на международных выставках того времени, считали достижимой в ближайшем будущем.
С еще большим энтузиазмом читатели приняли выходившие на страницах журналов романы английского социалиста и пацифиста Герберта Джорджа Уэллса (1866–1946). «Война миров» (1897) и, на ту же тему, «Первые люди на Луне» (1901) оказали влияние на читательскую аудиторию. Но ни Верн, ни Уэллс никогда не переступали в своих историях границу, нередко размытую, отделяющую вымысел, пусть и пророческий, от строго научного подхода. Они не обладали должным инструментарием. Так, их путешествия на Луну оставались на уровне греческих мифов: яркие, правдоподобные, увлекательные, основанные главным образом на фантазии, сдерживаемой здравым смыслом{7}[54].
Для качественного скачка был нужен кто-то из мира науки, обладающий, кроме того, горячим сердцем, стремящимся вырваться за пределы возможного[55]. Гений и блестящий мечтатель. Это случилось 17 сентября 1857 года, «новый гражданин Вселенной», как он позднее скажет сам о себе, появился на свет в обычной мещанской семье в селе Ижевское Рязанской губернии, в нескольких сотнях километров к югу от Москвы, с одной «главной целью в жизни – сделать что-то полезное для людей». Его звали Константин Эдуардович Циолковский. Сегодня он считается отцом теоретической космонавтики и ракетостроения – отрасли науки, которая провидчески сказала свои первые слова на русском языке.
Семья Циолковских принадлежала к провинциальным мелкопоместным дворянам необъятной и отсталой Российской империи, вечно балансирующей в своих стремлениях между Европой и Азией. Родители Константина были людьми достаточно образованными. Мать занималась воспитанием детей. Отец, православный по вероисповеданию, происходил из польского рода[56]. Он служил в лесничестве и много работал, добывал средства к существованию, стараясь прокормить семью. Детство у мальчика было самым обычным: школа, забавы, купание в речке, игра в шахматы с братьями.
Константину было всего десять лет, когда жизнь его круто изменилась. «В начале зимы я катался на салазках. Простудился. Простуда вызвала скарлатину. Заболел, бредил. Думали, умру, но я выздоровел, только сильно оглох, и глухота не проходила. Она очень мучила меня». Это было лишь начало тяжелого испытания. Вскоре отец потерял работу и семье пришлось переехать в Вятку (современный Киров), город на востоке страны, один из пунктов по маршруту Транссибирской магистрали. Место холодное и враждебное. Глухота мешала Константину учиться в школе, к тому же усилилась склонность к лунатизму, которая у него была и раньше. В 1870 году умерла мать, и мальчика вместе с братьями стала воспитывать тетка, «малограмотная и бессильная».
54
Не стоит недооценивать научно-техническую подготовку писателя. Столь точные научно-технические расчеты, вплетенные в ткань романа «С Земли на Луну», столь тщательное продумывание всего технологического цикла – от системы жизнеобеспечения, предварительных проверок и наземных испытаний корабля, испытаний с животными, а затем с человеком, тренировок экипажа, герметичности капсулы, амортизаторов для компенсации перегрузок и до тормозных импульсов для маневров в космосе – прежде в литературе не встречались. Он предвидел международные экипажи и почти точно расположил место выстрела из пушки близ будущего американского космодрома во Флориде. Более того, вследствие нештатной ситуации капсула не прилунилась, как планировалось («Вокруг Луны»), но благодаря умелым действиям экипажа благополучно вернулась на Землю, на 100 лет предвосхитив драматичную историю «Аполлона-13». Да и К.Э. Циолковский, к рассказу о котором как раз подошел автор, говоря об истоках своего космического творчества, признавался: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она бы ни к чему не привела, если бы не возникла помощь со стороны науки» («Вне Земли»).
56
Есть еще и украинские корни: род казацкого вождя Наливайко, от которого вели свою генеалогию все Циолковские, очевидно, украинский. О матери Марии Ивановне Юмашевой, воспитывавшей сына в русских традициях, Константин Эдуардович говорил, что у нее были татарские предки, а о себе: «Я русский».