Циолковский в своих исследованиях смог предвидеть и «летающие бомбы» Вернера фон Брауна в небе Англии в конце 1944 года, и запуск спутника на орбиту в 1957 году. Он верил, что «невозможное сегодня станет возможным завтра», придумывая и описывая решение различных задач, которые ставил его живой ум. Блестящие теоретические идеи о создании, движущей силе, управлении ракет – и ни одного эксперимента. Тогда они были невозможны. Не было соответствующих условий, развития промышленности и технологии, экономических ресурсов. Однако он многое предвидел, о чем свидетельствует своеобразное пророчество:
«Было время – и очень недавнее, когда идея о возможности узнать состав небесных тел считалась даже у знаменитых ученых и мыслителей безрассудной{17}. Теперь это время прошло. Мысль о возможности более близкого, непосредственного изучения вселенной, я думаю, в настоящее время покажется еще более дикой. Стать ногой на почву астероидов, поднять рукой камень с Луны, устроить движущиеся станции в эфирном пространстве, образовать живые кольца вокруг Земли, Луны, Солнца, наблюдать Марс на расстоянии нескольких десятков верст, спуститься на его спутники или даже на самую его поверхность…»[66].
Он был прав. Мы выполнили все, и даже больше благодаря использованию «реактивных аппаратов» (ракет). Мы неоднократно ходили по поверхности Луны и надеемся в ближайшем будущем выйти на поверхность Марса, где уже ведут исследования планетоходы-лаборатории – наши глаза, наши руки, наше посольство на Красной планете. Мы спустились на большие астероиды, рябые от кратеров – воронок, образовавшихся во времена звездных войн, когда Солнечная система изобиловала остатками космического строительства, и на крошечное, размерами с небольшую деревню, ядро кометы, находящейся на расстоянии около полумиллиарда километров от Земли. Мы путешествуем за Геркулесовы столбы планеты Нептун, к холодным и темным мирам карликовых планет, проникаем в тайны комет. Благодаря услугам «такси», предоставляемым российскими кораблями «Союз», мы содержим научный гарнизон на высоте 400 километров – МКС, Международную космическую станцию (International Space Station), которая является символом научно-технического прогресса и прекрасным примером сотрудничества между (почти) всеми народами Земли.
Многие догадки и решения, сделавшие возможной эту славную космическую эпопею, были предложены учителем из Калуги: шлюзы, двойные стенки для защиты от метеоритов, камеры сгорания, космические станции и многоступенчатые ракеты, которые он называл «космическими ракетными поездами».
Константин Циолковский умер 19 сентября 1935 года, ему только что исполнилось 78 лет. Уже находясь в больнице, за шесть дней до смерти он написал письмо Сталину, чтобы подтвердить свою верность принципам Октябрьской революции и лично диктатору[67]. Старый, больной и уставший, он хотел подвести итог своей жизни, целью которой было служение человечеству, как завещал его учитель, философ Федоров. Циолковский чувствовал необходимость поблагодарить «советскую власть и партию Ленина – Сталина, подлинных руководителей прогресса человеческой культуры» за признание его трудов. Поэтому он хотел передать своей родине «все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям» и выражал уверенность в том, что кто-то в скором времени сможет успешно закончить эти труды. Он ошибся, но только pro tempore[68].
В ближайшие годы Сталину оказалось не до этого, нашлись дела важнее: большое переустройство страны, преимущественно сельскохозяйственной, и превращение ее в промышленную державу. Большие чистки – уничтожение врагов, личных и народа, настоящих или мнимых. Героическая Великая Отечественная война против нацистов. Затем – соперничество за контроль над миром с ненавистными западными капиталистами и разжигание пламени социализма там, где это оказалось возможным, а также изоляция своей страны за неприступным железным занавесом. Только после войны у Сталина проснулся интерес к ракетам как к стратегическому оружию[69], способному противостоять ядерной мощи Соединенных Штатов.
Циолковский не принимал активного участия в революционных волнениях, в результате которых большевики оказались у власти, однако разделял идеалы марксизма и одобрительно воспринимал окончание ненавистной народу войны. «СССР идет усиленно, напряженно по великому пути коммунизма и индустриализации страны, и я не могу этому не сочувствовать глубоко», – позднее писал он[70]. Однако если в старой России его старались не замечать, новые хозяева повели себя не намного лучше, ограничившись тем, что предложили ему в 1918 году назначение в Социалистическую академию, которое Циолковский не мог принять, поскольку для этого нужно было переехать в Москву[71].
66
Циолковский К.Э. «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Цитата приводится по изданию: Циолковский К.Э. Собрание сочинений. Т. 2. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. – С. 136.
67
В русской историографии считается, что текст письма-завещания, адресованного И.В. Сталину (где решалась судьба архива и научного наследия ученого) не был написан им лично. Инициировал передачу трудов Циолковского государству Лазарь Каганович, а текст письма по просьбе Первого секретаря Калужского райкома партии Б. Трейваса подготовил местный журналист М.И. Петухов. Циолковский лишь подписал письмо, будучи тяжелобольным. Подробнее об этом: «История завещания Циолковского» (gmik.ru).
69
Не после войны, а во время войны, в июле 1944 г., во время проведения Львовско-Сандомирской операции, когда он дал приказ направить в Польшу, где операция только разворачивалась, группу специалистов для поиска упавших ракет «Фау-2», отстреливаемых с полигона Близна, куда после бомбежек союзников была передислоцирована из Пенемюнде экспериментальная ракетная станция.
70
Заключительная фраза из автобиографии Циолковского «Черты из моей жизни».
71
Социалистическая академия – в то время форма научно-исследовательского института. Ее сотрудники занимались вопросами права, философии, истории и других гуманитарных наук. Сегодня это Институт государства и права РАН. Циолковский писал: «Я заявил ей о себе и послал свою печатную автобиографию. Был избран членом. Но я не мог… выполнить желание Академии переехать в Москву. Поэтому через год должен был оставить Академию» («Черты из моей жизни»). Циолковский был членом-соревнователем Социалистической академии общественных наук с 25 августа 1918 г. по 1 июля 1919 г. 22 октября 1921 г. К.Э. Циолковский подал заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности с 1 ноября 1921 г. Не соответствует действительности утверждение о том, что большевики не ценили К.Э. Циолковского, ограничившись выделением ему должности в Социалистической академии. Академический паек был назначен семье Циолковского до его ухода из Академии с 1 октября 1921 г. 9 ноября 1922 г. ему была назначена «ввиду особых заслуг… в области научной разработки вопросов авиации» пожизненная усиленная пенсия (есть виза В.И. Ленина), которая потом была еще увеличена. «При советском правительстве, обеспеченный пенсией, я мог свободнее отдаться своим трудам, и, почти незамеченный прежде стал возбуждать теперь внимание к своим работам, – писал Циолковский. – О моих трудах и достижениях появлялось много статей в газетах и журналах… Я награжден был орденом Трудового Красного Знамени» («Черты из моей жизни»).