Программа «Аполлон» в мае 1960 года была представлена президенту США Д. Эйзенхауэру, который попросил своего советника по науке химика из Гарварда Джорджа Кистяковского проанализировать план НАСА в президентском Совете по науке. Для этого Дж. Кистяковский создал специальную группу под руководством Дональда Хорнига, профессора Университета Брауна. Заключение группы Хорнига было готово 16 декабря: «В обоснование пилотируемых программ положены эмоциональные аргументы и национальное честолюбие. Это не тот предмет, который можно обсуждать с инженерных позиций» [ExUn-VH, р. 389]. Выводы были следующими: запуск человека в космос на орбиту вокруг Земли – будет стоить 350 миллионов долларов; следующая задача – пилотируемый облет Луны будет стоить около 8 миллиардов долларов; главная цель, которая может быть достигнута к 1975 году, – высадка человека на Луну – потребует дополнительных расходов от 26 до 38 миллиардов долларов [ExUn-VII, р. 412]. Президент нашел, что запрашиваемые траты находятся за пределами разумного. 20 декабря 1960 года вопрос рассматривался на заседании Совета национальной безопасности. Реакция Эйзенхауэра была равнодушной: «Мне все равно, достигнет ли человек Луны» [Logsdon J.M. The Evolution of U.S. Space Policy and Plans. Exploring the Unknown. Selected documents in the History of the U.S. Civil Space Program. Volume I: Organizing for Exploration. – J.M. Logsdon, Editor with L.J. Lear, J. Warren-Findley, R.A. Williamson, D.A. Day. – Washington D.C., NASA History Office, 1995 (далее – ExUn-I), p. 378].
Хотя Д. Эйзенхауэр понимал, что Соединенные Штаты вступают в космическую фазу гонки вооружений с Советским Союзом, он не был заинтересован в выигрыше любой ценой, а лунный проект стоил очень дорого. Поэтому цель, выдвинутая НАСА, воспринималась администрацией президента Д. Эйзенхауэра по меньшей мере как спорная. Это оставляло НАСА в состоянии высокой неопределенности в отношении будущих проектов. И кто бы мог подумать, что эта неопределенность разрешится буквально через несколько месяцев с приходом в Белый дом президента Дж. Ф. Кеннеди, достаточно равнодушного к космическим исследованиям и получившего от своих советников ряд скептических суждений о предполагаемых пилотируемых полетах.
Первым, кто обратил внимание Джона Кеннеди на программу «Аполлон», точнее, на ключевую и самую дорогую ее часть – проектируемую ракету «Сатурн», был Ричард Нейштадт, консультант из его предвыборного штаба, который в записке, представленной президенту 23 декабря 1960 года, написал об этом мощном носителе: «Он требуется только для того, чтобы доставить человека на Луну и вернуть его обратно. Коротко говоря, «Сатурн» – проект престижа. Сам по себе он не нужен, кроме как для этой цели» [Neustadt R.E. Problems of Space Programs. In: ExUn-I, p. 414]. Цене национального престижа он посвятил в своей записке отдельную главу и, видимо, навел только что избранного президента на некоторые идеи. Никто до него не характеризовал для Кеннеди огромные расходы на честолюбивые цели столь ясно и убедительно. И никто не ставил вопрос об иных, кроме прямых денежных вливаний, способах сохранить достоинство государства.
Так встала проблема эффективности усилий США в освоении космического пространства. Группу анализа возглавил Джером Визнер, физик из Массачусетского технологического института, ставший впоследствии советником президента по науке. 10 января 1961 г. он представил президенту доклад, в котором весьма критически оценил руководство НАСА за приоритет, отданный пилотируемым полетам [Report to the President-Elect of the Ad Hoc Committee on Space. In: ExUn-I, p. 422], поддерживающим «популистское убеждение, что человек в космосе – наиважнейшая цель нашей невоенной космической программы» [Logsdon J.M. The Evolution of U.S. Space Policy and Plans. In: ExUn-I, p. 379], и назвав, в частности, программу «Меркурий» из-за ограниченного количества необходимых для ее осуществления носителей «второстепенной». Прочитав заключение Дж. Визнера, Кеннеди вспомнил записку Р. Нейштадта. По всему выходило, что если нельзя выиграть соревнование, надо «выйти из гонки», а еще лучше завершить ее, превратив в совместное предприятие, то есть найти какой-то компромисс. Начался этап, который никоим образом не может быть описан в терминах гонки (и его вообще нет в представляемой книге).
СССР + США?
У Дж. Кеннеди в голове уже сложилась модель выхода из ситуации, в которой значительная часть расходов легла бы на Советский Союз, а победителя называть не пришлось бы. Для тех, кто особо озабочен престижем, оставался своего рода «фотофиниш» – как в XIX веке лошадь, победившую на скачках, определяли с помощью фотокамеры, так можно было назвать и «победителя»: астронавт или космонавт первый ступит на Луну? Это была интересная стратегия.