Выкручиваю заднюю камеру до упора и наконец-то вижу перехватчики: две белые зализанные капли у нас на хвосте. По-своему они красивы, хотя совсем не похожи на автомобили. Приближаются медленно, но неотвратимо. У обоих на крыше плоские башенки с пушками для запуска «пауков». Вцепится такая дрянь в задницу, шибанет разрядом, тут у машинки и мозги набекрень. И приехали.
– Вижу наш почетный эскорт.
– А то пуганем их? – Это Тим.
– Отставить, – говорит Борисыч. – Ты Алексу не веришь, что ли?
Тим никогда так быстро не ездил, ему просто не понять, что значит приоткрыть заднее окно на ста пятидесяти милях. Сейчас никто так быстро не ездит, кроме гонщиков-профессионалов. Я пытался объяснить, что для начала мы оглохнем, потом нашего стрелка треснет головой об рамку двери, потом он наверняка потеряет ствол, и тот будет лететь за нами на ремне, колотясь об машину так и сяк, да еще и запросто вывихнет стрелку руку. Тим сделал вид, что поверил.
Ему хочется пострелять хотя бы неприцельно в полицию, я понимаю. Для него полицейские – верные псы корпорации, сломавшей жизни поколения родителей и моего поколения заодно. Тим даже не будет непременно убивать, ему бы просто как следует опустить их, сурово и убедительно. Заставить держать приличную дистанцию. Остаться там, где и место этим хорошим полицейским, – от нас как можно дальше.
Тим хочет отомстить за нас. Очень мило с его стороны. Но совершенно излишне. Он рвется на войну, которой не было, не понимая, что это не его война. С моей точки зрения, он просто не имеет права лезть в наши разборки. Хватит и того, что его взяли на дело. Он неплохо справляется с задачей, но одним своим присутствием в нашей команде, одной своей слепой мальчишеской яростью выматывает мне нервы.
– Спасибо, Тим, – говорю. – Но действительно не стоит.
Борисыч влип в сиденье и крепко держится за подлокотник. Ему трудно, он ведь не гангстер, просто суровый рано постаревший мужчина сорока восьми лет от роду. Ему бы сейчас занятие какое, а он вынужден сидеть в роли чемодана и покорно ждать развития событий.
Мне легко, я водитель. Уже почти совсем окаменел, а ближе к развязке буду просто кирпичом.
Тим у нас гангстер, вот у кого шило в тощей заднице, меткий стрелок и умелый подрывник, без приключений – как без пряников. Службой безопасности характеризуется крайне положительно. Знай они, какой энтузиазм из него попрет, когда Тим окажется тут, на Земле, которая для него, по умолчанию, враждебная территория, три раза бы подумали. Хороший мальчик, но с промытыми напрочь мозгами. Нам этого шибздика дали, поскольку он вылитый Борисыч в молодости и, по легенде, его сын. Ну Тим и вошел в роль как нельзя лучше. Задирал «папашу» всячески, пару раз едва по шее не схлопотал.
Самое забавное, что он в «отца» искренне, по-детски, влюблен, диверсант этот. Своего-то папу не помнит вовсе, погиб тот на войне. Я Тима слегка взломал, когда мы готовились, вызвал на откровенность – и с тех пор вдвойне уверен, что от него можно ждать срыва в любой момент, дай только повод. Он ничего плохого не хочет, только устроить кровавое месиво и много лишнего грохота, опасного для исхода операции. Нашелся, понимаешь, народный мститель. Как все его поколение, он живет легендами и мифами.
А мы вообще не живем, давно уже.
– На космодроме никакой активности, – говорит Борисыч.
– Понял.
У Борисыча вся семья под бомбежку попала. Двое у него было, мальчик и девочка.
Я хотя бы без детей, а тоже есть за кого спросить с конкурирующей огранизации.
На космодроме ждет Дана, она о своем прошлом молчит, но и с ней более чем понятно все.
Дана похожа на ту девчонку, что я встретил сегодня. Такая же неуловимая труднообъяснимая прелесть, только глаза усталые, но породу-то не спрячешь. Ну и возраст, конечно, – моя ровесница, тридцать пять по документам, да и реально вряд ли больше. Очень привлекательная мертвая женщина. Перепахало ее страшнее, чем Борисыча. Ей бы начать все заново, только она не может. Или не хочет. Я бы помог. Она, в общем, знает.
– Приближаются, – говорит Борисыч.
А то я не вижу. Я водитель, обязан видеть.
Для перехватчиков у нас в багажнике сюрприз. Компактный, зато увесистый. С него можно дать такую нагрузку на оба Машкиных движка, что обмотки сгорят, только раньше, наверное, порвется трансмиссия. А еще у меня в задних фонарях почти не осталось места для светодиодов, туда вкорячены разрядники, на которые я тоже могу дать хорошую нагрузку. «Пауки» как прицепятся, так и сдохнут. Если вообще долетят, не тестировали эти пушки на скорости под двести. Никто не знает, как поведут себя «пауки» в таком встречном потоке. А к развязке мы должны выйти ровнехонько на сто девяносто миль в час.