— Ладно… Идите. — Иван Сергеевич махнула рукой.
Алеша, который все это время стоял в дверях комнаты, резко развернулся и убежал. Ну-ну… Говорю же, дежавю…
Мать тоже выскочила из комнаты. Пронеслась, как ураган. На отца она больше драться не кидалась, даже не смотрела в его сторону. А вот я, прежде чем двинуться вслед за ней, подошёл к бате, а потом обнял его. Сначала думал пожать руку, но решил, это слишком мало. Ясное дело, ни черта пакет не его. Он — вор, любитель блатной романтики, представитель, так сказать, старой школы. Никогда, ни при каких условиях он бы не сделал этого. Ни себе не стал бы брать, ни кому-то из друзей. Уж тем более, ради выгоды. Отец просто дал возможность мне двигаться дальше. Потому что, разрешится эта ситуация или нет, не понятно. Шанс действительно, только один. Узнает Сергей Николаевич, сразу выкинет из команды. Тем более, за такое. И все. Снова хрен на блюде Славику, а не хоккей. Даже, если потом вскроется правда, будет уже поздно.
— Спасибо, бать. — Я крепко прижал его к груди, удивляясь тому, насколько он у меня щуплый, — Вернусь обратно, придумаем что-то. Вытащим тебя.
— Да ладно…— Отец похлопал меня по спине. — Срок то там — херня. Только это… стремно малясь. Люди не поймут. Ну, это ничего. Это я сам порешаю.
— Не говори ерунды. Приеду, разберемся. Я знаю, где искать. Не волнуйся.
Тоже хлопнул ему пару раз по плечу, а потом сделал шаг назад. Батя подмигнул мне.
— Давай, сын. Это… Покажи им. Че там говорят? "Красная машина"? Смотри, только вперёд. Понял? Вячеслав Белов — Красная машина. Мне нравится… Бегите к Леньке. А то время.
Отец улыбнулся, затем повернулся спиной и подошёл ближе к участковому. На меня он больше не смотрел.
Я выскочил в коридор. Мать уже стояла одетая и обутая. Рядом — спортивная сумка. В руках — моя верхняя одежда.
Быстро натянул все на себя. Куртку, шапку, ботинки. Времени вообще нет. Хоть бы успели. Да ещё тренер... Не приеду или опоздаю, он просто охренеет от моей наглости. Все тогда. Я Сергея Николаевича знаю. Он такого пренебрежения не простит. В его понимании, даже если все сдохнут, а земля перестанет крутиться вокруг своей оси, я один черт должен приползти на этот вокзал к этому поезду.
Мать уже была на улице, когда я вдруг понял, что не могу уйти, не спросив. Метнулся в сторону Алешиной комнаты. Толкнул дверь. Хрен там. Подпирает с той стороны. Говнюк. Ударил со всей силы. Пацана откинуло на приличное расстояние, а дверь чуть не слетела с петель. Я застыл на пороге. Заходить внутрь сильно не хотелось.
— Зачем? Вот, сука, один вопрос. Зачем?
Младший брат сидел на полу, упал из-за того, насколько сильно я долбанул по двери, и смотрел на меня, как побитая собака.
— Я не хотел, чтоб ты уезжал. И все. Больше ничего.
— Ты придурок? — В два шага оказался рядом с ним, схватил за плечо и потянул вверх, чтоб он встал на ноги. — Это статья! Уголовная. Я не уехал бы в Москву. А вот в другие места, не столь отдалённые, поструячил бы. Ты что? С головой вообще не дружишь? Или как понимать? Ты же, блин, Маяковского в детстве учил. Что такое хорошо и что такое плохо? Помнишь? К матери ходил, спрашивал, правда ли так в жизни бывает. Она тебе, идиот, объясняла, есть белое и чёрное. Серое — это самообман. Ты не можешь быть частично плохим, а так, в общем, хорошим. Ты либо нормальный человек, либо дерьмо. Какое, на хер, " больше ничего"?
— Я не знал! Они подошли сегодня, когда я уже у дома был. Дали этот пакет, сказали ерунда. Просто тебя задержат и ты не уедешь. И все. Я не знал! — Пацан начал реветь, размахивая слезы по щекам.
— Алеша… Иди ты… К отцу, блин. Он и тебя, придурка, отмазал перед матерью. Батя понял, кто крыса в нашей семье. Иди. Спасибо скажи.
Я развернулся и вышел сначала из комнаты, потом из дома. Больше нечего сказать. Да, ему девять лет. Но блин… Хрена себе, жертва во имя братской любви. О себе думал, гаденыш. Не обо мне.
— Славик! Опоздаем!
Мать уже сидела в машине соседа, который, как оказалось, все это время стоял заведенный возле двора. Я прыгнул на заднее сиденье, вспоминая всех богов, наших и ненаших. Лишь бы успеть.
— Да хватит! Ерунда, Валентина, это. Только Галка, которая через дом живёт, сказала, я ей быстро рот заткнул. Уастковый понятых то искал, а Галке нос сунуть — милое дело. Ты чего, говорю, дура! Славик? Да ни в жисть... А уж Виталий...Ты меня прости, это фантастика какая-то...
Леонид рассуждал о произошедшем, всю дорогу, пока мы ехали в Воронеж. Я его не особо слушал, если честно. Сидел, прислонившись лбом к холодном стеклу и вспоминал.
В прошлой, своей жизни, я закончил уже одиннадцать классов. По новой системе. С золотой медалью. Отец умер в день выпускного. А точнее, в ночь. За месяц до этого Славка явился домой выпивши. Он вообще в то время начал много бухать. После того, как вернулся в спорт, брат даже пытался перейти в профессиональную команду. Но не выходило ни хрена. Не "горел" он больше. Ездил куда-то в Челябинск, что ли. С парнями из своего звена. Их там смотрел тренер той команды. Вроде, сильная команда, денежная. А по тем, тяжёлым временам, это был один из самых важных факторов. Финансирование.
Леха и Сашка остались в Челябинске. Никита не поехал изначально. Федьку пригласили в другое место. А Славик вернулся домой.
Начал прибухивать. Сначала немного. Потом — каждый день. Ездил в Воронеж, крутился у Центрального рынка. Что-то они мутили там с пацанами. Участковый, по крайней мере, перед пенсией почти через день к нам заходил. Дядя Дима, тот самый, из "Серого дома", тоже частенько вытаскивал Славика. Потом и ему надоело.
Так вот, за месяц до моего выпускного, брат пришёл бухой и начал огрызаться с матерью. Отец влез, Славик его оттолкнул. Ударил, можно сказать. Батя упал на землю. Мне показалось, что стукнулся головой. А может, и нет. Он к врачам никогда не ходил. Но с того дня, отец стал как-то сохнуть, что ли. Много лежал. Практически не поднимался с кровати. От еды отказывался. Не знаю, почему. Запретил и домой вызывать доктора. А когда я вернулся домой с аттестатом и медалью, узнал, что он умер.
Выгреб из шкафа вещи, взял свои сбережения, накопленные за последние несколько лет. В основном смог собрать небольшую сумму, благодаря тем деньгам, которые давала мать. Ещё сам ухитрялся зарабатывать разными способами, начиная от макулатуры и заканчивая контрольным для одноклассников. Их делал за определенную плату. Упаковал документы об окончании школы в целлофановый пакет. Туда же сунул паспорт. Сложил все это в чемодан и ушёл из дома. Сразу доехал до вокзала. Почему-то не пугала чужая Москва. А вот в родной дом было страшно возвращаться.
Это все я прокручивал в голове, пока мы ехали по Воронежу. Хотя, много, очень много лет старался не вспоминать, а ещё лучше, вообще забыть.
— Славик, давай бегом! Поезд вон стоит. На первом пути! И перрон первый. Ленька, поможешь? — Мать выскочила из машины вперёд всех.
— Ды конечно. Бегите. Я сейчас сумку достану и догоню. — Сосед метнулся к багажнику, чтоб вытащить мой огромный баул.
Как ни странно, но мы успели. И поезд был на месте, и Сергей Николаевич. Ходил перед вагоном, нервно курил. Я впервые видел его с сигаретой.
— Ну, наконец! Думал, что-то случилось! Идём, покажу наши места. — Тренер аж лицом посветлел. Видимо, действительно переживал.
Я обнял мать. Перед тем, как уйти, сказал, чтоб она не вздумала на отца злиться или ненавидеть его. Обещал все объяснить по возвращению. По-моему, она ни черта не поняла.
Когда поезд тронулся, я сидел возле окна, наблюдая, как материн силуэт медленно отдаляется. Но главное, то, что было внутри меня. Когда отец сказал, что это он виноват, я вдруг чётко, нереально чётко понял одну вещь. Костьми лягу, но этот просмотр закончится тем, что мне ответят положительно. И ждать согласятся. И в интернат устроят. Из Москвы я приеду с хорошим итогом. Чего бы мне это не стоило.