- Нет, - он забрался на мотоцикл. – последнее, что могу для тебя сделать – это опять подвезти. Садись.
- Спасибо, - сдалась я, с трудом залезая на железного скакуна так, чтобы не задралась юбка. – ДжонХен.
- Что? – обернулся он, прежде чем надеть шлем.
- Оставь мне свой номер, пожалуйста. Думаю, нам лучше быть на связи.
Он ничего не ответил, но когда доставил меня до дома, протянул визитку. Я с благодарностью её приняла и отправилась спать. По пути к кровати меня посещали новые планы, идеи сумасшедшей. Как можно напроситься в гости к Йесону? Как оказаться у него дома и заглянуть в ящик его прикроватной тумбочки? Что в ней может быть и, самое главное, чего там нет и быть не может? Красная маска… а если бы меня изнасиловал господин Ким, я бы продолжала считать его хорошим? Можно ли любить человека, который с тобой обошелся подобным образом? Нет, наверное, нет. Скорее всего, нет. Поэтому я обязана обелить его. Потому что любить идеального шефа – это одно. А любить отвратительного бесчеловечного изверга – вот настоящее извращение!
Свидетель
Стоило ли напрямую спросить Йесона о красной маске? Если я доверяю ему и убеждена, что он не имеет отношения к изнасилованию, то почему бы нет? Остановиться перед этим вопросом означало, что я боюсь спугнуть его и испортить его разоблачение. Нет, я должна быть с ним честна. В конце концов, очутиться у него дома – это заоблачная высь. Никто меня туда не пригласит и не пустит в ближайшие … долго, в общем, мне туда пробираться. Если уж суду не удаётся получить ордер на обыск, то куда мне? Нет, прямота, искренность и вера в стерильную биографию шефа – вот моё оружие!
Он подписывал поднесенные документы и я, слегка склонившись над ним, смотрела на его ловкий росчерк пера. В совершенной картине, где присутствует мужчина-руководитель и женщина-подчиненная, я должна была бы быть в белой блузке, чьи две верхних пуговицы расстегнуты, демонстрируя кружевной бюстгальтер; мой локон случайно упал, щекотнув ему ухо, он поднимает взгляд и там мои глаза за узкими стеклами очков, с длинными ресницами, и губы во влажной красной помаде облизываются розовым языком.
На деле я не ношу очков. И всё ещё не крашусь. И волосы туго забраны в пучок. А под сурово-серым пиджаком темно-бордовая водолазка. А посмотреть на меня Йесону не придет в голову, пока я не докажу по новой при нем теорему Ферма, как минимум. Или не изобрету лекарство от рака. Что касается стриптиза или соблазнительного маневра в духе Шерон Стоун из «Основного инстинкта», то это прямой путь к увольнению, а не привлечению внимания.
- А у Вас есть красная маска? – ни к чему так поинтересовалась я. А почему бы нет? С тем же успехом я могла спросить о его любимом десерте или во сколько ему удобнее завтра принять иностранных компаньонов?
Странность вопроса возобладала над непробиваемостью Йесона. Он обернулся.
- Красная маска? Какая? Маскарадная? – я тщетно пыталась понять из выражения его лица хоть что-то. Если он играл непонимание, то он был просто гениален. Впрочем, он же мог быть заказчиком, а не исполнителем, и знать о маске тогда ему было не обязательно.
- Любая, - я пожала плечами. В попытках подавить в себе вожделение и любовь к начальнику, я становилась странноватой. Да ещё после того, как решила ввязаться в расследование. – может, лежит у Вас в прикроватной тумбочке в ожидании Хэллоуина. Он же скоро.
Я впилась глазами в его лицо. Ну, давай же, дрогни. Я повторяю дословно слова насильника-изувера. Если это ты, то ты выдашь себя, непременно выдашь.
- Юным девушкам лучше не знать, что лежит в моей прикроватной тумбочке, - иронично улыбнулся господин Ким, завертев между пальцами ручку. – я люблю шалости, которые смутят их чуткую душу.
Я зарделась и, быстро схватив подписанные бумаги, быстро покинула его кабинет. Зачем он это делает? На что намекает? На то, что он всё-таки способен на грязные и отвратительные вещи? Что делать разной мерзости в его тумбочке, если он женат? Или он над женой издевается? Обычно изысками увлекаются до тех пор, пока не вступят в брак. В нем-то уже изощряться зачем? Я переставала понимать, что думать. Он был загадкой, похуже пресловутого и заезженного кота Шредингера. Йесон вроде бы имеет отношение к изнасилованию, но в то же время нет. Может, их два? У меня разыгралась фантазия в стиле латиноамериканских сериалов. Обязательно должен присутствовать плохой брат-близнец в противовес хорошему. Или у него самого раздвоение личности! В полнолуние он превращается в одержимого. Это ведь оправдает его в глазах общества? Он нормальный и добрый, если бы не психическое заболевание.
Вечером, на полпути домой, я обнаружила, что забыла ключи от дома на работе. Я совсем забегалась. Дел было валом. Мы трудились с ЕнБом в режиме нон-стоп и сегодня даже пропустили перерыв. Дважды приходилось бегать на другой этаж, в бухгалтерию, торопить их и перепроверять лично. В связи с последними событиями мне передалось от господина Кима возникшее недоверие к людям. Я теперь любого сотрудника готова была опрашивать и проверять на наличие преданности и патриотизма. С таким усердием, я могла бы стать работником года, если бы всё-таки прорвалась через чертов испытательный срок!
Я, потревожив охранника, вернулась на родной семнадцатый этаж и, нашарив свою связку ключей у погашенного компьютера, заметила свет в щели под дверью Йесона. Он забыл выключить? Или он ещё здесь? Я тихонько подкралась к кабинету и прислушалась. В полнейшей тишине отгоревшего дня было слышно, как мужчина разговаривал по телефону. С кем – неизвестно.
- Она ни в коем случае не должна узнать, ты же понимаешь. Да, я сделаю всё, чтобы она осталась в неведении. Ты же догадываешься, что за этим может последовать… - о ком он говорил? Кто – она? Я? Дочь ХекВона? Ещё кто-то? – Да, он мне тоже не нравится. Он явно в курсе того случая… а, значит, он один из нас. Вот это и пугает.
У меня мороз пошел по коже. Из кого - вас? Что происходит? Как же мне не нравится то, что я услышала! Подслушивать не хорошо, это отвратительно! Всё можно не так понять. И да, я всё не так поняла. Я отступила и, на цыпочках, добралась до лифта, оглядываясь, не вышел ли Йесон. Мне стало страшно подумать, что он меня тут заметит. Казалось, что он переместится быстро, как мистический вампир, и растерзает меня прямо тут. Я жала и жала кнопку, пока двери не открылись. Хотелось бежать и, как только я опустилась на первый этаж, я побежала. Мне хотелось скорее домой. Что я такого услышала? Ничего, по сути. Эти слова ничего не значили. В жизни господина Кима всё время всё было тайно и неразборчиво, что же должно было измениться? Изменилось то, что я стала подозревать его в преступлении. То, что я отрицала и не хотела брать в голову – оно само вышло на меня и решило проглотить, как кит Иону.
Трясущимися руками, я достала мобильный и набрала с визитки номер ДжонХена. Не сразу, но он поднял. Я представилась, и он быстро узнал меня.
- Послушай я… - я перевела дыхание. То, что я волнуюсь, было слышно за версту. – я готова помочь тебе разоблачить Йесона, если мы докажем, что он причастен. Только, пожалуйста, давай найдем улики?