- Но-но-но, я просто спросил, - отшатнулся он. – и, можно выступить адвокатом Ваших причин?
- Валяй, - сверкнув глазами, разрешила я.
- Во-первых, - ДонУн подполз поближе. – давно пора устать гоняться за психом и расслабиться. Во-вторых, ты не дура хотя бы потому, что они отдаются мне максимум через неделю знакомства, а тебя на это никак невозможно развести. И, в-третьих, ничего, что я пролетел через весь Сеул, позвонил женщине, которую видел единственный раз в жизни и назвал её «мамой», пытаюсь развлечь тебя, хоть как-то и даже не пристаю – и это всё ради того, чтобы услышать, что ты считаешь себя никому ненужной? И что ненавидишь всех вокруг и, я так понимаю, меня в том числе! Ты верх благодарности, спасибо! Если это не гормональный бум, то я не прощу тебя никогда в жизни.
Обрисованная им ситуация немного отрезвила меня. Ну да, как минимум, нужно меня очень сильно хотеть, чтобы отчаяться на все эти поступки. Я не только виновата в беде Йесона, я ещё и неблагодарная хрюша. Что ж за день-то такой. ДонУн скрестил руки на груди, отвернувшись. Я положила ему ладонь на спину и чуть-чуть похлопала.
- Ну, ладно тебе, я не подумала, да. Я истеричка. Извини.
- Нет. – не оборачивался он. Как ребенок. Я нервно хмыкнула, и это вылилось в полуулыбку.
- Что ты хочешь, чтобы я сделала, чтобы ты простил меня? – подвинулась я к нему ближе. – Ты очень дорогой мне друг, и я не хотела бы обижать тебя.
- Я ещё до сих пор и просто друг? Минус сто баллов на пути к прощению. – я ткнулась лбом в его плечо. – Не подлизывайся.
- ДонУ-ун, - протянула я. Нет, ну это уже смешно. Я в печали, а наиграно успокаиваю этого наигранно расстроившегося молодого человека. – ты не просто друг. Ты лучший друг!
- Ещё минус сто баллов. – я погладила его руку от плеча до локтя, обхватив другой вокруг талии. – Запрещенный прием.
- Ты такой лучший друг, что уже почти не очень-то и друг, – ДонУн обернулся, посмотрев на меня свысока. – но в любовники я тебя всё равно не возьму.
- Ну, так возьми же уже в кого-нибудь другого… - развернувшись всем телом, он забрался на постель с ногами и мы оказались друг напротив друга.
- Не могу! – он нахмурил брови. Почему я смотрела в его пылкие глаза и чувствовала себя перед ними предательницей? Почему вопреки всем отговоркам – моим, что я не подпущу к себе близко такого типа и его, что он не станет заводить никаких отношений – я чувствовала, что этому мужчине я принадлежу какой-то частью? Из-за того, что представила его родителям, как своего жениха? Или из-за того, что господин Ким вдолбил мне это в голову?
Я отвернулась, вспомнив о том, что хотела быть честной с тем человеком, с которым окажусь в близости. Ведь ДонУн сейчас однозначно намекнул на то, что готов стать моим бойфрендом. Но он считает меня невинной девицей. И как я ему это объясню? Рассосалось? Бред. Я не должна перед ним оправдываться, если не собираюсь отвечать на его намеки и не рассматриваю как потенциального партнера. Но ведь он сам думает, надеется, что будет первым. Может, поэтому так и лезет. Сорвать приз с бонусом. Нужно как-то напрямую сказать ему. Его пыл тут же поугаснет. Идея как-то сама собой пришла мне в голову, и я решилась.
- Я не девственница, ДонУн. – посмотрела я ему в лицо. Ошарашенный, он воззрился на меня. – да, ты сделал неверный вывод и я не стала отрицать, чтобы не разочаровывать твои светлые обо мне представления. У меня был секс. Однажды. Ещё в университете. Я переспала с мужчиной, думая, что мы будем любить друг друга. Но ничего не вышло. Он меня не любил. Впрочем, он никогда и не утверждал обратного. Я была жертвой своих иллюзий. Поэтому с тех пор боюсь себя. Я не вижу очевидного, когда мне не суждено быть с человеком. А я продолжаю верить и тупить.
Я развела руками, ожидая его комментариев. Я подразумевала Йесона, в этом я была честна. И ситуацию описала правдиво. Просто изменила время и место.
- И… ты до сих пор его любишь? – многозначительно прищурился он. Я попыталась извлечь из глубин эту тайну своей души. Тайну, даже от самой себя. Любила ли я ещё того, о ком говорила? Губы ДонУна нервно дернулись.
- Нет, больше не люблю. – опустив, наконец, взгляд, я стала водить пальцем по одеялу. – Ну, что скажешь? Я совсем не такая, какую ты себе представил? Больше незачем так со мной возиться.
- Да, пиздец! – громко выдал парень. Я вздрогнула, посмотрев на него. Он встал, упершись руками в бока. – Как ты смела разбить образ сказочной принцессы? Я же такой недоразвитый обормот, которому вопросом жизни и смерти было непременно небалованную монашку. Вот трава не расти, как я вообще с тобой разговаривать-то теперь буду без твоей девственности?
Поняв, что он ерничает и иронизирует, я покраснела. Я думала, что это сыграет огромную роль в наших отношениях. ДонУн сел обратно, взяв меня за руку и похлопав по ней.
- Ты думаешь, я не трахался с девственницами? Или что на этой одноразовой преграде свет клином сошелся? – парень покачал головой, усмехаясь. – Я буду с тобой возиться, потому что ты замечательная, потому что ты мне нравишься и потому что ты мне тоже очень, очень дорогой, к сожалению пока что, всего лишь друг. Так что…
Он опять поднялся на ноги. Не сиделось ему что-то.
- Хватит хандрить! Нашла время. На пенсии наноешься. Вставай и пошли готовить обед. Все проблемы мира от безделья. Когда заняты руки – голова не думает. Пошли-пошли, - он наклонился и, взяв меня за запястья, вытащил из постели. – У меня, конечно, есть панацея, которая наверняка бы тебя встряхнула, но… фу, ты же не девственница!
Поморщил он комично носом. Я ударила его в плечо, улыбнувшись.
- Я с удовольствием посмотрю, как ты готовишь, потому что думала, что ты не умеешь этого делать.
- Некогда тебе смотреть будет. – пихая меня в спину, ДонУн подвел меня к разделочному столу и полез в холодильник за продуктами. – Бери нож, доску и готовься угождать моим гастрономическим вкусам. А с меня потом посолить и поперчить. За дело!
Четыре бутылки
- И только попробуй сказать, что невкусно! – следила я за тем, как ДонУн отправляет первую ложку в рот. – Когда готовишь в плохом настроении, то и еда получается соответствующая.
Он проглотил и задумался, будто прислушиваясь к ощущениям. На самом деле, готовили мы на равных, но всё равно почему-то ответственность за получившееся парень возложил на меня. Не спеша дать рецензию, он смаковал и под опущенными ресницами скрывался его лукавый взгляд, прячущий истину. Меж бровей легла скорбная складка.
- Что? – напряглась я.
- Может, переждешь два часа, а потом сама есть будешь? – прихватка полетела в него из моей руки, но он, поймав её, засмеялся. – Уж и пошутить нельзя! Вкусно, вкусно!
- То-то же! – я принялась за еду, присоединяясь к нему. – А то ишь, разбаловался по ресторанам. Домашняя пища ему тут могла не угодить!
- Что поделать, я, действительно, капризный и избалованный. – честно признал ДонУн. Но что-то я в нем не наблюдала так уж часто привычек богатенького мальчика. Либо он тщательно сдерживался, либо победил в себе плохие стороны вседозволенности. Не удивлюсь, если благодаря влиянию Йесона. Черт, я вновь и вновь упоминаю его в мыслях. Как же отделаться от этого? – А ты ведь единственный ребенок в семье, разве ты не такая же?