Помолчав, я тяжело выдохнула. В глазах друг друга мы прочли одни и те же догадки.
— Ты тоже думаешь, что застрелившийся не Красная маска?
— Я даже не думаю, что он сам застрелился. — поджал губы ЁнГук. — Когда отряд захвата поднялся на крышу он, в общем-то, был только-только убит. Естественно, всё обставлено так, будто он сам это сделал, но… ты меня понимаешь.
— Да, — я спрятала лицо в ладонях, уже спокойнее двигая рукой, которую у меня после обеда отключили от капельницы. Неужели всё-таки кошмар не кончился? Если полиция ещё и не видела, как он застрелился, то у меня кончились доводы за то, чтобы поверить в смерть Красной маски. — я тоже считаю, что тот, кого мы искали, так и не найден.
— Так что на счет продолжить расследование?
— Меня к нему больше не допускают, — я указала на дверь, за которой где-то топтался ДонУн. — я передала все бразды правления информацией ему и он этим занимается. Вместе с господином Кимом.
— А ему можно доверять? — пронаблюдал за направлением моей руки сын прокурора и повел бровью.
— Ну, — повертев печатку, до сих пор болтавшуюся на пальце, я несмело продемонстрировала её ЁнГуку. — хотелось бы думать, что парень, за которого я, кажется, выхожу замуж, достоин доверия.
— Что ж, ладно, — молодой человек хитро прищурился. — главное не окажись замужем за Красной маской.
— Иди ты! — суеверно накрыв кольцо второй рукой, я сжала обе в кулаки. — Не шути так, я же в монастырь уйду.
— Ладно-ладно, — тихо засмеялся он. — значит, я могу поговорить с твоим бойфрендом по поводу дальнейших мероприятий по поимке пешек призрачного киллера?
— Попробуй. Но он очень хочет верить, что застреленный — или застрелившийся — и есть тот, кто нам был нужен. Лучше свяжись с господином Кимом. Тот настроен более скептично.
— Хорошо, постараюсь объединить с ними наши силы, — ЁнГук поднялся, ободряюще подмигнув мне. — ты молодец! Редкая по смелости и отчаянности девчонка. Выздоравливай! Искренне желаю тебе счастья.
— Спасибо, — я протянула ему руку для пожатия и попрощалась. Видимо, он всё-таки остановился потолковать с ДонУном о том, о чем и намеревался, потому что последний вошел лишь некоторое время спустя. «Не окажись замужем за Красной маской». Я посмотрела на этого парня, который не мог в меня стрелять, находясь в тот момент рядом, и подумала, что, возможно, бывает та степень и грань любви, после которой уже всё равно, что представляет собой человек. Ты просто будешь любить его любым. С какими угодно недостатками. Даже если у него есть маленькая прихоть убивать людей за деньги. Нет, конечно же, это всё ерунда и ДонУн на такое просто не способен. Как и на маньячество и насилие. Потому я, наверное, и начинаю его безумно любить — в нем нет абсолютно ничего плохого.
После выписки из больницы, мы с ДонУном поехали ко мне домой, разыгрывать вернувшихся из отпуска. Договариваясь о мелочах и нюансах, заучивая то, что якобы делали всё это время, мы были такими озадаченными и серьёзными, что и близко не напоминали отдохнувших. Хотя ему, конечно, роль давалась легче. По поводу отсутствия фотографий я не волновалась. У меня уже последние лет пять было заведено так, что я не показывала фотоотчеты с вечеринок или прогулок с подругами родителям. Не потому что там было что-то из ряда вон, а просто потому, что это «личное» и «мама, не смотри!». А уж теперь, когда фотоаппарат должен ломиться от снимков с пляжными видами и интимными объятиями, и речи не шло о показе.
Выбравшись из машины, ДонУн открыл багажник и вытащил мой чемодан. Я механически попыталась взять его, но он тут же выхватил ношу, поругавшись, что мне ещё нельзя таскать тяжести. Однако я успела заметить, что чемодан легкий и смахивает на полупустой.
— А где мои вещи? — укоризненно воззрилась я на него. К нему-то мы не заезжали. Это он всё собирал.
— У меня, где же ещё, — как ни в чем не бывало, пожал он плечами. — ты же всё равно скоро ко мне переедешь, так чего их зазря туда-сюда перекладывать?
— А, может, не перееду? — с вызовом вздернула я нос.
— Вот и поэтому тоже они у меня, — ДонУн улыбнулся, поправив галстук. — теперь точно переедешь, всё равно ведь ничего тебе не отдам.
— Вредина, — улыбнулась и я. Он выплюнул жвачку в мусорную урну, готовясь ко второй встрече с будущими тестем и тещей, и стал приводить себя в порядок перед отражением в непрозрачных стеклах автомобиля. Я развернула его на себя и поцеловала, слизнув сладковато-мятный вкус свежести. Прикрыв глаза, мне хотелось продлить этот миг подольше. Почему мы не можем прямо сейчас оказаться один на один и не идти ко мне домой? Какая я становлюсь склонная к нескромному досугу… Дурной пример заразителен.