У прилавка толпился народ, и в Сун Жуланя едва не врезался бедно одетый мальчуган, уставившийся на сладости горящим взглядом. Принц купил засахаренные фрукты на палочке и ему. Юноше стало неимоверно жаль мальчика, глядевшего на угощение с жаждой и тоской. Ребенок, завидев, как ему протягивают вожделенное угощение, открыл от удивления рот и поднял глаза на своего благодетеля. Маску Жуланя было тяжело разглядеть из-за складок капюшона. Принц старался не смотреть на детей и не касаться их, опасаясь лишить удачи, но в тот раз он взглянул ребенку прямо в лицо и в ужасе отшатнулся. Если бы мальчишка не успел взять сладости, они бы упали в грязь. Сун Жулань вздрогнул, ведь на него смотрел мертвец. Лицо у него было бледное-бледное, вместо глаз – огромные черные дыры. На исхудавшем теле одежда висела мешком. Но как же так? Мальчик ведь был жив! Еще мгновение назад мальчик был жив! И призраки… Призраки никогда не появлялись при свете дня…
– Господин? Господин, что с вами? – Призрак ребенка заговорил, и в его голосе была слышна тревога.
Люди стали оглядываться, останавливаться, и Сун Жулань ахнул. Все они были мертвы. Это принц видел отчетливо. И все они умерли по-разному. У кого-то одежда была пропитана кровью от многочисленных ран, кто-то умер от истощения. У торговца сладостями было перерезано горло. Лица женщин, выбиравших ткани, были покрыты гноящимися язвами.
Все мертвецы разом посмотрели на Жуланя, все протянули к нему руки.
– Господин! – воззвали они. – Господин! Помогите нам! Помогите!
Это было уже слишком! Сун Жулань по-настоящему испугался. Призраки наступали на него со всех сторон. Он заметался, не зная, куда бежать. Он был окружен.
– Ваше Высочество! Сун Жулань! Да что с вами?! – Кто-то больно ударил его по плечу. Принц моргнул, и наваждение исчезло. Мальчишка, державший сладости на палочке, был жив-живехонек, только напуган. Остальные прохожие были заняты своими делами. Никаких мертвецов. Никаких…
– Что с вами такое? – полным недовольства голосом спросила Хэ Ланфэн. – Вам дурно? Немудрено, такая жара…
– Они… Они все умерли! Я видел, что все эти люди… так страшно умерли!
Ланфэн выглядела так, будто была готова снова его ударить. И на этот раз по голове.
– Я не лгу! – запротестовал Сун Жулань, прежде чем девушка начала его отчитывать. – Они все умерли! И пришли ко мне!
– Чего ради они бы пришли к вам, мой принц? – фыркнула Хэ Ланфэн.
– Я не знаю… Они, возможно, пришли за помощью…
Девушка снова фыркнула.
– Сегодня слишком жарко, а вы долго находились на солнцепеке. Мы должны покинуть город до того, как закроются ворота. И до этого момента вам нужно прийти в себя. Время еще есть. Вам стоит отдохнуть и поесть. Идемте, – мечница потянула его за собой и нетерпеливо цокнула языком, когда юноша стал упираться.
– Я не лгу! И не выдумываю! Бессмертная госпожа, эти люди скоро умрут!
Разумеется, Хэ Ланфэн и слушать его не стала, еще и разгневалась, ведь он, демон несчастий, пророчил ни в чем неповинным людям безвременную смерть.
Мечница, конечно, не могла знать, что спустя три месяца богатый, процветающий Инчжи будет разграблен и сожжен. А те жители, которым удастся уцелеть, отправятся в долгое путешествие на восток, чтобы найти убежище в столице Царства Ци. И многие из них умрут в пути от голода и болезней.
Прекрасные девы танцевали в огромном зале, услаждая взор своего молодого господина. Роскошные красные одежды танцовщиц напоминали бушующие языки пламени. На запястьях и лодыжках девушек звенели золотые браслеты. Лица красавиц были белы, как снег в горах Куньлунь[12], а губы красны, как кровь. Вот только у них не было глаз, они не дышали и никогда не говорили. Все слуги-марионетки генерала Сян Юань-да, великого воина, самого жестокого и кровожадного демона в Байху, были такими. За его спиной стояли тысячи не знавших страха, боли и жалости солдат, жутких созданий без лиц. Все они были безоговорочно преданы своему господину.
Зловещего генерала Сян Юань-да, демона в алых одеждах и красной маске, страшились даже небожители. Поговаривали, что он прилетел в Байху на огромной птице, извергавшей огонь, и поклялся вечность служить Владычице Си Ванму. Если ее называли самой жестокой демоницей и боялись, то на ее генерала и сильнейшие злые духи не смели поднять глаза. Он славился свирепостью, а в гневе был совершенно неуправляем.