Кира повесила бушлат на вешалку, и прошла за Данилой на кухню, который сполоснув руки, окинул хозяйским взором кухню, осматривая, что есть на столе. Веяло блинчиками.
— А твои родители? — сердце Киры болезненно забилось от волнения.
Она присела на стул, сомкнув руки в замок, спрятав их выдающую дрожь под столом.
— Мои родители… — Данила поставил чайник.
Непреодолимым потоком желания, Кире хотелось подойти и прижаться к широкой спине щекой, обнять за торс, ладонями прикоснувшись к крепкой груди. Щёки девушки пылали, она яро заставляла свой мозг не вкидывать подобные фокусы, пытаясь сконцентрироваться.
— Отца ни разу не видел, хотя бабушка говорит, что приходил тот как-то, когда я мелким был, но я не помню его. Мать моя была глупой в выборе мужчин, но матерью она была самой лучшей на свете. Если бы сейчас какой-нибудь из папашек объявился на пороге этого дома, я бы не раздумывая переломал им ноги, — лицо Данилы хранило устрашающее спокойствие, но когда обернулся, смягчился, увидев румяные щёки Киры, восседавшей на стульчике подобно послушной школьнице. — Ты кушай давай, — блинчики оказались на середине стола. — Пока у моей бабушки находишься, хоть поправишься немного, а то без слёз не взглянешь.
— Всё так плохо? — Кира растерялась, руками коснувшись живота и правого бока, прислонив футболку к талии, проявив её черты. Взгляд Данилы потемнел, но сдвинув брови, слегка мотнул головой, тоже откидывая сумасбродные мысли куда подальше, чтобы не отвлекали зря.
— Не плохо, но переломить ведь можно двумя пальцами, — Данила кашлянул, голос сам по себе понизился. Дурацкие картинки, в которых масса тела Киры точно бы не выдержала его массу, ему вообще не нравились, не по впечатлительности и приятному ощущению по коже, а по тому, что за?
Кира привлекательная, что уж говорить — сексуальная, слов нет, и он не хотел вестись только на это. Он не на инстинктах живёт, ему не нужно тело, он не как тот человек, который зародил жизнь, а затем свалил в закат. Нет, Даниле необходима женщина, которую он будет любить, оберегать, которая для него тёплые волны, а он и горы и надёжные скалы.
Кира по характеру сама гора, с ней ещё посоревноваться стоило, да и что с неё взять? Избалованная, гордая, упрямая и очень умная. От этих мыслей напряжение в Даниле возросло ещё больше. Голубые глаза посмотрели в бездонные чёрные, как сама Вселенная. Приструнить бы он её мог, вполне возможно, но ведь она бы ответила боем: страшным, безжалостным. Нет, она точно не та женщина…
— Здрасте! — голос Васи в прихожей спас положение между Данилой и Кирой, которые сами не заметили, как сидели в молчании около трёх минут, так и не притронувшись к еде. — Кира проснулась?
— Да… — от бешеных ударов сердца, особенно пульсирующего в связках, голос предательски сорвался. Кира не понимала, что с ней происходит, всё тело будто и не её вовсе.
— Отлично! Пойдём сейчас гулять, ты ещё лютеранскую церквушку не видела, она недалеко от нашего дома, через улицу буквально. Здесь же финны жили, тут повсюду их дух. А ещё на реку сходим, там льды! Каталась на коньках по реке? — у Васи были нереальными зелёные глаза. В меховой шапчонке, в шубке, словно из галереи красавиц, ради неё не на подвиги будут мужчины отважиться, они мир перевернут.
— Нет, у меня коньков нет…
— А у меня есть! Ты кушала? — Вася посмотрела на стол, заметив, что ничего не изменилось с их ухода, а под полотенчико и в холодильник вообще никто не заглядывал, только блины достали. — Сейчас тебя накормлю, поможем бабуле и пойдём гулять!
— А чего мне помогать, без вас справлюсь, — бабуля засмеялась, погладив по плечу Платона, когда тот помог снять шубу и повесил на вешалку.
— Ты бабуль мне смотри, я конечно егоза иногда, но всё-привсё знаю!
Бабуля мило смеялась, погладив внучку по золотистым косам.
Уже отобедав все вместе, Вася и Кира собрались на прогулку. Вася увлекла Платона за собой, тот ни разу не сопротивлялся, он вообще был согласен на любую авантюру от Васи, поддаваясь ей во всём. Не смотря на то что ему было девятнадцать, а ей только тринадцатый год, казалось, что они оба с одной планеты, особенно если дело казалось музыки.
25. Ночь перед Новым годом
Как и предвещало: к вечеру настал снегопад, заметая всё Мельниково.
— Завтра снова чистить двор, — Платон уже разбирался в делах сельских.
Василиса и Платон весь вечер играли и пели, собрав компанию вокруг себя. Бабушка вила из кроличьей шерсти нитку, умело юля веретеном. В хозяйстве Романовых числились кролики, куры, оживавшие к обеду и кудахтали со стороны огорода, в своём сарайчике, вместе с двумя молодыми коровами, молоком которых довольствовались и гости с хозяевами каждое утро и вечер.
— Я скоро приду, — Данила накинул бушлат, куда-то собираясь на ночь глядя.
И пропал на полтора часа.
После пений, Кира с Платоном и Васёной сидели в её комнате и тискали котят, но больше всего общались Платон и Васёна, а Кира слушала их, пребывая в своих мыслях.
На часах стрелки отмерили половину одиннадцатого, бабушка уже спала, а Платон с Васёной смотрели фильм про какого-то композитора, Кира оставила их в комнате, спустившись на кухню и подхватив книгу из библиотеки бабушки Шуры.
Ветер тихо завывал за окном, Бурана не было слышно, обычно лаял, бегал по двору, но в непогоду спрятался в будке и спал, сохраняя силы на следующий день, который выдастся солнечным, полным игр и приготовлений к встрече праздника. Вот он завтра всех посшибает с ног, девчонок уж точно.
Дверь в дом открылась. Холодный поток воздуха промчался по полу, обдав морозным прикосновением по ногам Киры.
Данила зашёл на кухню, смахнув с чёлки пушистые хлопья снега. Кира устало подняла взгляд, прервав чтение.
— Все спят? — Данила потрогал чайник, горячий.
— Угу.
— Будешь чаю? — что-то какая-то Кира была без настроения.
— Не хочу, спасибо. У Анюты был?
— У Анюты, — Данила сел за стол, сделав глоток чаю. — А ты чего не спишь?
— Вот иду, — Кира закрыла книгу и встала из-за стола, молча пройдя мимо, поспешно поднявшись на второй этаж.
Платон с Василисой лежали на кровати и спали, примкнув голова к голове, на планшете шёл фильм, который никому уже не интересен. Кира взяла из сонных рук брата планшет и выключила, накрыв одеялом Васю и Платона.
Девушка присела в просторное кресло, подобрав под себя ноги, погружаясь в атмосферу приглушенного золотистого света. Два маленьких комочка в корзине тихо запищали, на что мама-кошка сразу же среагировала и прибежала, начав облизывать. Котята запищали ещё громче, из-за чего кошка легла, а они, примолкнув, барахтаясь, наперегонки искали титьку, нашли. Замурчали неумело, но почмокивали мило, отчего Кира улыбнулась.
Горячая слезинка скатилась из уголка глаза, но быстро исчезла под кожей ладони.
«Никаких слабостей, это всё не твоё и не для тебя… Ты лишь гостья. У тебя другая жизнь, не забывайся… Не смей забываться…»
Кира впервые как никогда завидовала глупым котятам, находившиеся под защитой мамы-кошки, которая любила их и заботилась, а что вдруг не так, то сразу рядышком. Им не о чем переживать.
«Завтра Новый год, я встречу его с братом, с мыслями о маме, с замечательными людьми… А затем Питер, всё по накатанной… Никаких слабостей, ни этого сказочного домика, ни беззаботных котят, ни смешного пёсика… Ни этого глупого чувства…»
Кира приложила руку к груди, где больно билось сердце, будто заставляя сжиматься лёгкие, из-за чего дышалось не так легко, как раньше.
Данила бесшумно поднялся на второй этаж, застав всех спящими. Рука Киры висела в воздухе, подпирая голову. Еще немного и затечёт от неудобного положения. Зачем она заснула на кресле, когда в доме столько места?
Данила разбудил Платона, отправив его в комнату, тот сонно на автомате поплёлся вниз и рухнул на кровать, как только дошёл до неё.