Губы Платона поджались, забирая украденный поцелуй окончательно. Василиса покраснела и смотрела на него уверенным взглядом, в отличие от него.
— Я знаю что нравлюсь тебе и знаю, что я маленькая для тебя. И также знаю, что ближайшие три года можешь погулять с кем угодно, но когда я подрасту, тебе от меня никуда деться. Я сведу тебя с ума, как никто не сможет, — призналась Василиса, уже не раз репетируя данную речь, зная что та состоится.
— Я согласен, — рука Платона подобрала ручку Василисы, поцеловав в розоватую ладошку. — Мы не будем торопиться ни в чём.
— Даже не надейся, — Василиса улыбнулась, показывая ямочки на щёчках. — Ну что, споём?
— Да.
Платон, несмотря на свою притягательную внешность, на худощавое тело и гранж стиль в одежде, всё же, в душе был крайне ранимым парнем. Отец после смерти жены сильно повлиял на детей, сделав их недоверчивыми, неуверенными, обделенные любовью единственного родителя. Они жили сами по себе, полагаясь на связь близнецов — брата и сестры. Со временем и Кира становилась чёрствой, Платон не осуждал её за это, но ему хотелось верить в светлое, он хотел, чтобы у них были друзья, он хотел влюбиться. Друзья появились, появилась и девушка, но всё оказалось, что первые, что вторая лишь использовали, выполняя свой план. Кира на его примере сделала выводы для себя и не считаясь с чувствами брата, высказала ему без фильтров о том какая жизнь и что следует ожидать от отношений. После разочарования и предательства с насмешкой друзей и девушки над избалованным богатым Платоном Державиным, которого хотели проучить за статус, который совсем не знал о страданиях, как казалось его псевдодрузьям, они решили таким образом приземлить юношу. Платон был доверчивым, поэтому стал жертвой по-настоящему злых сердец, которых ни разу не волновало что парень никогда не хвастался своим положением, но кому-то его молчаливость и отчуждённость показались надменностью и презрением к обычным людям.
Василиса для Платона стала солнцем, он готов подождать и три года, и её совершеннолетия, впервые осознавая, что такое, когда двое понимают друг друга с полуслова, которым нечего боятся, которые могут преодолеть всё, распевая в унисон под одну мелодию, не сбиваясь. Одно в созвучие с другим. В марте ей должно исполниться четырнадцать лет, до лет семнадцати они много чем найдут заняться. И вот буквально вчера вечером, под февральский вечер у него зародились строки для песни об одной девчушке, славной, прелестной как сама летняя заря, как раннее утро после шторма… Она услышит в марте про неё.
Данила поглаживал по руке Киры, перебирая шармы на подаренном браслетике.
— Что тебе выпало? — Данила хотел разглядеть, но в комнате уже свет погас, они лежали вдвоём, в обнимку. Ладонь Киры поглаживала по его обнажённой груди.
— Первая — "Любовь", а вторая — "Семья", — Кира в тот вечер плакала от счастья и от подарка, искренне благодаря маму Данилы и Васи. Это ведь её задумка. А сейчас она вовсе всем сердцем любила маму, которая подарила ей самого замечательного мужчину на свете.
— Ну и как? Совпало? — Данила шутливо улыбнулся.
— Я счастлива, показать, как я счастлива? — Кира привстала, убирая одеяло в сторону. Голенькое стройное тело на фоне освещения с окна предстало перед ясно видящими глазами Данилы.
— Покажите. Смотрите, я зритель из критиков.
— Да что вы? Что-то ни разу не замечала…. — Кира прищурила глазки, её бедра присели на мускулистые бёдра Данилы.
— Пока не было момента усомнить… — Данила резко вдохнул воздуха от прикосновения, неожиданно умелого и смелого.
— То-то же, — улыбнулась Кира и на этом всякие слова потерялись. Лишь прикосновения и любовь лучилась в одной из самых тёмных и морозных ночей, но не в пределах данной комнаты.
35. Последний день начала апреля
Февраль сменился мартом, а март стремительно уступил апрелю.
Петербург тонул в лужах под мокрым снегом, но удивительное солнце стало выглядывать чаще, чем от него ожидали.
Миша шёл по бульвару, переходя к станции метро, чтобы поехать на тренировку по баскетболлу, ведь сегодня на шесть часов игра со студентами из академии. Нельзя упасть вниз лицом.
— Сейчас спущусь в метро, связь пропадёт, — Миша остановился, и так ему хотелось стоять, греть лицо под лучами приятного весеннего солнца сквозь тяжёлые облака. Впервые он будто не слышал шумный город, а был полностью сосредоточен на голосе Евы, позвонившая ему так внезапно и почему-то обеспокоенная, как и всегда.
— Прогуляйся, далеко тебе идти? — Ева сама не понимала почему не хочет прерывать разговор, но ей так невыносимо хотелось слушать голос, что даже готова перейти на мольбы.
— Прилично, если пойду, то опоздаю. Я проеду всего три остановки, тут от Сенной не далеко, и сразу же перезвоню. Может у тебя что-то случилось? — вроде бы они недавно разговаривали и ничего не стряслось, а тут она вся не своя.
— Нет, у меня всё хорошо, — Ева ходила из стороны в сторону по рабочему кабинету, покусывая большой палец. — Погода замечательная, прогуляйся, — Ева посмотрела в пасмурное окно Новосибирска, у них уже глубокий вечер, скоро домой.
— Ева, подожди, мне Платон звонит. Сейчас отвечу ему.
— Хорошо.
— Да, друг, ты где? Я уже на Сенной, тебя только жду.
— Я на такси поеду, неожиданно Вася приехала в Питер, я, в общем, сейчас за ней, а потом сразу на тренировку.
— А чего она в Питер то примчалась? — Миша успел познакомиться с Василисой, она приезажала в гости к Даниле.
— Да на счёт песни… — на самом деле Платон не рассказал правду, что Вася приехала к нему, чтобы прогуляться, чтобы прийти на игру и поболеть за их команду от универа. А вечером вместе провести время, они уже не в первый раз так гуляли.
— Ладно. На тренировке увидимся, значит. Отключаюсь, — Миша переключил диалог на Еву. — Ну всё, я пошёл, перезвоню, когда выйду из метро. Договорились?
— У меня плохое предчувствие, Миш… Иди домой, пожалуйста.
— Ева, ты чего? — Миша засмеялся. — Ты всегда боишься за меня, но что со мной случится? Я сейчас сяду в вагон и выйду через три остановки, вот и всё.
— Конечно, боюсь… Ты ведь у меня один, я за тебя очень боюсь…
Сердце Миши встрепенулось от приятных слов.
— Если мне что-то и угрожает, то ради тебя я выберусь из всего, куда меня затянет. Не переживай.
— Я люблю тебя, Миша… — Ева прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь успокоиться от слёз, почему ей хочется плакать? Она не знала.
— И я люблю тебя, Ева… — нога сделала шаг вперёд, спускаясь в метрополитен. — Скоро буду, хорошо?
— Хорошо. Позвони мне сразу же.
— Так точно!
Ева посмотрела на часы: двадцать минут седьмого, значит в Петербурге третий час. День и почти ночь.
Девушка обняла плечи, прекратив вглядываться в окно, пора заканчивать дела и собираться домой и так задержалась. Но разве ей в новинку задерживаться на работе? Наоборот…
Миша через двадцать минут не перезвонил, как и не перезвонил через час.
— Абонент временно недоступен… — единственное что слышала Ева, набирая снова и снова номер. Руки у неё дрожали, страшные картинки гнала поганой метлой, пугаясь привлечь мираж в реальность. "Что-то произошло", ноги несли уже её домой, а она всё глубже уходила в беспорядочные мысли. Если бы Миша обстоял обычным эгоистом, который забыл перезвонить, Ева ни за что бы не переживала и не затаила даже обиду, но он не эгоист…
— В Питере метро взорвали, ахренеть! — какие-то школьники стояли около магазина и курили, дрожа от холода, поджидая своего друга, которого отправили за выпивкой. — Теракт типа.