— Вы говорили с Конте? — сразу же спросил Колчинский.
— Пока не было возможности. Я сам только что приехал. — Палуцци подождал, пока медицинская сестра пройдет мимо и спросил: — Где Калвиери?
— Я застал его в доме Пизани — он все еще там, сказал, что приедет, как только сможет.
— Это хорошо. Я бы хотел, чтобы мы успели поговорить с Конте без него.
— Почему? — поинтересовалась Сабрина.
Они зашли в лифт, Палуцци нажал кнопку третьего этажа и продолжил:
— Психологический расчет: Убрино пытался Конте убить. Нам надо на этом сыграть, если мы хотим войти к парню в доверие. А если ему станет ясно, что мы сотрудничаем с «Красными бригадами», это может нам повредить. Рисковать нельзя.
Они поднялись в отделение, и Палуцци представился двум карабинерам в форме, которые сидели в конце коридора около дверей отдельной палаты.
— А кто остальные? — спросил один из полицейских.
— Они со мной, вот все, что вам нужно знать. Конте не стало хуже?
— Нет, сэр, — ответил полицейский.
Палуцци отвел Грэхема в сторону и шепнул ему:
— Я пошлю карабинеров позавтракать, а вы подождите здесь нашего друга. Делайте что угодно, только чтобы он не проник в палату.
— Понял, — ответил Грэхем.
Палуцци переговорил с полицейскими, и они с удовольствием отправились перекусить. Но когда майор открыл дверь палаты, то увидел, что там дежурит еще один полицейский. Тот вскочил и хотел было остановить майора, но Фабио показал ему удостоверение и тут же предложил пойти позавтракать вместе с коллегами. Полицейский поспешил в кафетерий, а Колчинский и Сабрина вошли в палату и тихо прикрыли за собой дверь.
Конте неподвижно лежал на кровати. Он был очень бледен, глаза налиты кровью. Раненый внимательно следил за каждым шагом посетителей. Хотел им что-то сказать, но не смог — в горле пересохло. Сабрина налила воды в стакан, стоявший на тумбочке, приподняла голову раненого и поднесла стакан к его губам. Он сделал глоток и закашлялся.
— Спасибо, — проговорил он еле слышно.
Сабрина была поражена тем, что Конте очень молод. В досье ЮНАКО значилось, что ему двадцать два года, но он выглядел просто как школьник. Шестнадцать, семнадцать от силы. Что заставило его стать членом «Красных бригад», вступить на опасный путь? Разве он не понимал, что идет на преступление, рискует собственной жизнью? Может быть, понял теперь, когда мечта стать благородным мстителем превратилась в кошмар?!
В дверях появился Грэхем. Палуцци подошел к нему:
— Что случилось? Калвиери приехал?
— С Калвиери-то я справлюсь. Тут доктор появился, он очень на вас зол: говорит, вы должны были позвонить ему, как только приедете. Это так?
Палуцци кивнул и вышел в коридор. Там его ждал человек, лет тридцати с небольшим, с аккуратно подстриженной черной бородкой.
— Доктор Маркетта? — обратился к нему Палуцци.
— Да, — буркнул тот.
Палуцци представился и протянул доктору удостоверение.
— А это кто? — Маркетта ткнул пальцем в Грэхема. — Почему какой-то иностранец мне угрожает? Считаю это для себя оскорбительным. Пожалуйста, объясните.
— Это консультант по вопросам безопасности компании «Нео-хим». Его специально прислали из Нью-Йорка, чтобы он помог нам в расследовании.
— Но мы же договаривались, что вы свяжетесь со мной, как только приедете в больницу. — Врач перешел на итальянский язык, чтобы Грэхем не мог понять, о чем они говорят.
— Я и попытался с вами связаться, но мне сказали, что вы заняты.
— Значит, надо было подождать, пока освобожусь, — возмутился Маркетта.
— Поймите, доктор, я расследую очень серьезное преступление. И у меня нет времени ждать вас или кого-нибудь другого. Есть же у вас помощники? Почему вы не послали их меня встретить?
— Я хотел встретиться с вами сам и объяснить, в каком состоянии находится раненый. Он еще очень слаб, что совершенно естественно после того, как он сорок восемь часов находился в коме. Могу разрешить вам разговаривать с ним только пять минут. Остальные вопросы зададите позднее, когда парень почувствует себя лучше.
— У меня нет возможности откладывать что-то на потом, — возмутился Палуцци. — Мне нужно получить все ответы сейчас же.
— Об этом нечего и говорить. Конте пока нельзя Допрашивать. Даю вам пять минут, не больше.
— Так вот что, доктор, заявляю вам: пока я не получу ответы на все нужные мне вопросы, я отсюда не уйду.
— Майор, вы можете распоряжаться у себя на службе. — Маркетта махнул рукой в сторону окна. — Но здесь ваши полномочия кончаются. Здесь решения принимаю я. Как я говорю, так и будет.
— Помните, что во время нападения на химзавод были убиты четыре охранника? — Палуцци показал на дверь палаты. — И Конте участвовал в этом преступлении.
— Я ненавижу «Красные бригады» не меньше вашего, майор, но мой долг как врача сделать все возможное, чтобы спасти этого человека от смерти. А потом пусть он предстанет перед судом и, я надеюсь, всю оставшуюся жизнь проведет в тюрьме, но в больнице — он пациент, а не террорист. Я не могу к нему относиться иначе.
— Десять минут, — сказал Палуцци, — и прежде, чем вы разразитесь еще одной тирадой, подумайте лучше о родных и близких жертв этого преступления.
— Я не могу рисковать, майор. В его состоянии это очень опасно. Ровно через пять минут придет старшая сестра, чтобы сделать необходимые процедуры. — С этими словами Маркетта резко повернулся на каблуках и пошел к лифту.
— Зачем вы с ним так долго препирались? — спросил Грэхем. — Я что-то не понял.
— Пытался выиграть время для Сергея и Сабрины. Надеюсь, они сумели его использовать.
Грэхем, нахмурившись, опять уселся на стул у двери, а Палуцци зашел в палату. Увидев его, стоявший у окна Колчинский сразу же поднес палец к губам, сделав майору знак остаться в коридоре. Палуцци кивнул и вышел. Он успел заметить, что Сабрина, сидя у постели раненого, держит в руке микрокассетник. Колчинский вышел вслед за майором.
— В чем дело? — удивился Грэхем.
— Ничего особенного, — улыбнулся Колчинский. — Просто Сабрине удалось разговорить парня. И я бы не хотел, чтобы им помешали.
— Но в ее распоряжении не больше пяти минут, — предупредил Палуцци и передал свой разговор с врачом.
— А что, если она не успеет закончить разговор до прихода сестры? — спросил Грэхем.
— Тогда нам придется приехать позднее, — ответил Палуцци.
— Что? — с удивлением посмотрел на него Грэхем. — Мы на грани катастрофы, а вы говорите «приехать позднее». Вы, наверное, забыли, что у нас времени осталось до завтрашнего утра — это крайний срок.
— Не я здесь распоряжаюсь, Майк. Если мы начнем давить на доктора, то можем мгновенно оказаться на улице. К тому же я знаю, что из себя представляет Маркетта: он просто запретит нам дальнейшие посещения, пока Конте не исправится. Это его право, ничего не поделаешь. У нас нет выхода — придется принять его условия.
Грэхем хотел было что-то сказать, но передумал, поняв, что Палуцци прав.
— О, в нашей компании прибыло, — бодро проговорил Фабио, увидев выходившего из лифта Калвиери.
— Доброе утро, — приветствовал их «бригадист» и показал на дверь. — Что-нибудь удалось выяснить?
— Пока ничего, — ответил Колчинский. — У него Сабрина.
— Давайте я с ним поговорю. — Калвиери направился к двери палаты, но Палуцци его остановил:
— Нет, сначала мы должны выяснить, что удалось узнать Сабрине. Если вы зайдете, то можете все испортить.
Калвиери подошел к окну: баржа, груженная свежими овощами и фруктами, вынырнула из-под моста Витторио Эмануэля и исчезла за крутым поворотом реки.
— Что нового об убийстве Пизани? — поинтересовался Колчинский.
— Кроме него погибло четыре человека: Рокко, которого мы с Сабриной видели вчера вечером, и трое охранников-"бригадистов". Убийца как сквозь землю провалился, никаких следов. Кроме того, что один из террористов — чернокожий, нет ничего. Ясно, что работали профессионалы. Даже номера на машине, которую они использовали, были заклеены.