Основательно все осмотрев, Тревис нашла расческу с оставшимися на ней темно-рыжими волосинами и подумала, что не помешало бы отправить ее на экспертизу. Не было ни личных записей, ни писем; на комоде валялось несколько безделушек, но никаких фотографий. Косметика Луизы и прочие туалетные принадлежности были дешевыми. Она обнаружила несколько флаконов духов — некоторые из дорогих, а два даже нераспечатанные. Анна откупорила дешевый с виду флакон «Розы Тюдоров», который был наполовину использован, понюхала — запах был резкий и какой-то неестественный. В неопрятной старой шелковой косметичке с цветочным узором она обнаружила несколько тюбиков губной помады разных оттенков — от розового до оранжевого.
Под кроватью, кроме клубков пыли, Анна ничего не нашла. Заглянула в бельевую корзину — в ней полно было белых блузок, трусиков и лифчиков. Опустив крышку, Тревис вернулась к комоду. Она обнаружила две пустые дамские сумочки: одну из добротной кожи, но давно вышедшую из моды, и крохотный дешевенький клатч. Однако той сумочки, с которой постоянно ходила девушка, не нашлось. Анна пометила в своей книжечке: спросить Шерон, с какой предположительно сумочкой видели в последнее время Луизу. Не нашлось также ни чековой книжки, ни дневника, ни книжки с адресами.
Покидая комнату, Анна нахмурилась, услышав голоса с кухни. Она не слышала, что там говорили, но ей показалось, Шерон плачет, а Ленгтон ее успокаивает.
Анна прошла в тесную ванную, точнее, совмещенный санузел. В стеклянном шкафчике она обнаружила аспирин и кое-какие лекарства, отпускаемые по рецепту, — впрочем, все таблетки оказались выписаны на имя Шерон и все без исключения были от мигрени. Анна перешла в прихожую и открыла чулан напротив входной двери, там висели дождевики и стояла старая обувь. Глянув наверх, она увидела на полке два чемодана, один на другом. Поднявшись на цыпочки, прочитала на ярлычке: «Луиза Пеннел», а также ее домашний адрес. Анна быстро стянула чемодан вниз и отнесла в спальню.
Старый дешевый пластиковый чемодан изнутри был обтянут искусственным шелком. В нем обнаружились два альбома и потрепанная записная книжка с именами и адресами, записанными как попало. Пролистав фотоальбомы, Анна получила лишь отдаленное представление о личности Луизы. На нескольких черно-белых снимках была запечатлена пара: женщина, очень похожая на Луизу и — на многих фото — с цветком в волосах, и мужчина приятной наружности, но какой-то недовольный, мрачный — он почти не улыбался. Много было ранних детских фотографий, затем появилась Луиза в школьной форме — застенчивый подросток. Более поздние фотографии помещались во втором альбоме. На них Луиза была снята на вечеринках и в разных других местах — в Риджентс-Парке, например, у вольера с шимпанзе она прикрывала ладонью глаза и смеялась в объектив. Несколько невинных любительских снимков запечатлели ее с разными молодыми людьми: она неизменно улыбалась и держала своего кавалера под руку… Внезапно в дверях возник Ленгтон, и Анна вздрогнула от неожиданности.
— Мне пора в участок. Тебя подбросить?
— Да, пожалуйста. Хотелось бы взять это с собой.
Он посмотрел на альбомы и вышел.
В молчании они уселись в патрульную машину — Ленгтон впереди, Анна на заднее сиденье. Когда они отъезжали, белый фургон экспертов-криминалистов как раз парковался под окнами квартиры Шерон.
— Профессиональной шлюхой Луиза не была, что-то вроде дилетанта, — сказал он словно про себя.
— Я уже подумала об этом. Очень уж дорогие наряды соседствуют с совсем дешевой одежкой. Причем некоторые — от известных дизайнеров. И парфюм имеется первоклассный.
— Шерон, как мне кажется, занимается проституцией. Но она в этом не сознается. Полностью отрицает. Но когда я спросил, занималась ли этим Луиза, — она пустила слезу. В общем, подцепляли они мужчин в клубах — иногда вместе, иногда по отдельности. В ту ночь, когда Луиза пропала, Шерон за два десятка долларов продалась одному рок-певцу и провела ночь в Дорчестере. Луиза чуть ли не каждую ночь отсутствовала. Шерон сказала, что Луизе подчас не на что даже было сготовить себе поесть и, если у нее не намечалось свидания, она сидела голодной, — так что, подозреваю, кавалеры на одну ночь были для нее вроде талонов на обед. Если верить соседке, Луиза была замкнутая, порой даже раздражающе замкнутая. И очень скрытная: никогда не распространялась о том, где бывает.
Анна закусила губу. Ей Шерон ничего подобного не говорила.
— Этот темноволосый высокий тип, что постарше, — первый, кого следует разыскивать.