Амос налил себе большую чашку кофе. На нем была та же одежда, что и вчера. Надо сказать, наш дядя умел одеваться стильно. Его костюм из синего сукна был сшит на заказ. Костюм дополняла мягкая шляпа того же цвета. Волосы были аккуратно заплетены в косичку, украшенную ляпис-лазурью — камнем, из которого древние египтяне любили делать украшения. Даже стекла круглых очков отсвечивали голубой тонировкой. Возле очага, на специальной подставке, лежал тенор-саксофон. Я на миг представил, как Амос играет что-нибудь меланхоличное, и звуки его саксофона разносятся над Ист-ривер.
Сейди тоже была в полотняной пижаме, но ей каким-то образом удалось сохранить свои любимые ботинки. Наверное, спала в них. Такой наряд не очень-то вязался с красными прядями ее волос, но я не стал ее поддразнивать. У меня самого вид был не лучше.
— Скажи, Амос… ты здесь не держишь комнатных птичек? А то Хуфу вовсю лопает что-то пернатое. Перья розовые.
Амос хмыкнул и глотнул кофе.
— Прошу прощения, если это зрелище тебя расстроило. Видишь ли, Хуфу — очень разборчивое существо. Он ест только то, что оканчивается на букву «о». «Дорито», буррито,[11] фламинго.
— Ты хочешь сказать…
— Картер, — одернула меня Сейди. — Не спрашивай.
Похоже, она уже поднимала эту тему и услышала то же, что и я.
— Пожалуйста. Могу и не спрашивать.
— Угощайся, — сказал мне Амос, кивая на стол, заставленный разнообразной едой. — А потом займемся объяснениями, которые тебе вчера так не терпелось получить.
К счастью, на столе не было никаких блюд из фламинго, и это меня успокоило. Зато там хватало более привычной еды. Я положил себе большую порцию блинов с маслом и сиропом, кусок поджаренного бекона и налил стакан апельсинового сока.
Краешком глаза я заметил какое-то движение и оглянулся на бассейн. Под водой плавало что-то длинное и бледное. Я едва не выронил тарелку.
— Там кто?
— Крокодил, — будничным тоном ответил Амос. — Символ удачи. Он альбинос, но прошу тебя не заострять на этом внимания. Ему неприятно это слышать.
— Его зовут Филипп Македонский,[12] — сообщила Сейди.
И Сейди так спокойно относится к соседству крокодила? Ну, если она не боится, мне тем более нельзя показывать свой страх.
— Какое длинное имя, — сказал я.
— Так и крокодил длинный, — заметила Сейди. — Кстати, он любит бекон.
В подтверждение своих слов она бросила через плечо кусочек бекона. Филипп выпрыгнул и на лету поймал угощение. Его кожа была совсем белой, а глаза — розовыми. В здоровенной пасти уместился бы не то что бекон, а целый поросенок.
— Для моих друзей он совсем безобидный, — заверил меня Амос. — В древние времена возле каждого храма было озеро с крокодилами. Крокодилы — сильные маги.
— Значит, павиан, крокодил… это все твои домашние животные? — спросил я.
Амос задумался.
— Если говорить о видимых, то все.
Я пересел, стараясь находиться подальше от бассейна. Возле ног терлась урчащая Маффин. Кошке тоже хватало ума не приближаться к магическому крокодилу.
— Амос, ты обещал нам объяснить, — напомнил я дяде, жуя очередной блин.
— Конечно. С чего начнем?
— С кого, — поправила его Сейди. — С нашего отца. Что с ним произошло?
Амос втянул в себя воздух.
— Джулиус пытался вызвать бога. К сожалению, это ему удалось.
Мне было трудно принимать дядины слова всерьез. Сами подумайте: он сидел, намазывал масло на булочку и говорил о… вызывании богов!
— Какого именно? — спросил я, подлаживаясь под дядин тон. — Или отцу было все равно?
Сейди лягнула меня. По ее серьезной физиономии я понял, что она действительно верит дядиным словам.
— Египетских богов много, и ты это знаешь, — продолжал Амос, жуя булочку. — Но твоему отцу требовался не любой из них.
Он многозначительно посмотрел на меня.
— Осирис! — вспомнил я. — Когда отец стоял перед Розеттским камнем, он произнес: «Осирис, приди». Но ведь Осирис — это легенда. Говоря современным языком, придумка.
— Ты сейчас повторяешь мнение некоторых кабинетных ученых.
Амос глядел на другой берег Ист-ривер, где под утренним солнцем высились небоскребы Манхэттена.
— Древние египтяне не были глупцами. Они построили пирамиды. Они построили первое великое государство. Их цивилизация насчитывала несколько тысяч лет.
— Ну и что? Все равно их цивилизация исчезла.
Амос покачал головой.
— Такое могущественное наследие не может исчезнуть. По сравнению с египтянами, греки и римляне — просто малые дети. А наши страны? Даже такие, как Англия и Америка? Исторический миг. Древнейшие корни цивилизации, по крайней мере западной, — они в Египте. Возьми любую долларовую купюру. На ней изображена пирамида. А монумент Вашингтона?[13] Это же настоящий египетский обелиск. Нет, Картер, Египет продолжает жить. Его боги, к сожалению, тоже.