– Иди сюда, Джим, – отозвался Виллис.
– Нет, это ты иди сюда.
– Джим, иди сюда. Фрэнк, иди сюда. Там холодно. Здесь тепло.
– Фрэнк, что делать?
– Иди, Джим, – снова позвал Виллис. – Тепло! Тепло всю ночь.
– Знаешь что, Фрэнк, – опешил Джим. – Кажется, он хочет пересидеть ночь в капусте. И хочет, чтобы мы к нему присоединились.
– Похоже на то.
– Иди, Джим! Иди, Фрэнк! – настаивал Виллис. – Скорей!
– Возможно, он знает, что делает, – сказал Фрэнк. – Док говорит, у него есть инстинкты для жизни на Марсе, а у нас нет.
– Но нельзя же лезть в капусту. Она нас раздавит.
– Ну, не знаю.
– А нет, так задохнемся.
– Возможно. Делай как знаешь, Джим, – сказал вдруг Фрэнк, – но я больше не могу бежать на коньках.
Он поставил ногу на широкий лист, который при этом дрогнул, и пошел прямо к Виллису. Джим какой-то миг колебался, потом бросился следом.
– Молодец, Фрэнк! Молодец, Джим! – восторженно приветствовал их Виллис. – Хорошо, тепло всю ночь.
Солнце опускалось за отдаленную дюну, подул холодный закатный бриз. Наружные листья растения поднялись и начали сворачиваться.
– Еще не поздно выскочить, Фрэнк, – нервно сказал Джим.
– Я остаюсь, – сказал Фрэнк, сам глядя с тревогой на приближающиеся листья.
– Мы задохнемся.
– Возможно. Все лучше, чем замерзнуть.
Внутренние листья закрывались быстрее, чем наружные. Один лист, четырех футов в ширину и десяти в длину, поднялся дыбом за спиной у Джима и стал загибаться, пока не коснулся его плеча. Джим нервно стряхнул его. Лист отпрянул и снова начал медленно приближаться к Джиму.
– Фрэнк, – пронзительно вскрикнул Джим, – они нас задушат!
Фрэнк с опаской посмотрел на широкие листья, которые склонились над ними со всех сторон.
– Джим, – сказал он, – сядь. Расставь ноги пошире. Теперь бери меня за руки, сделаем свод.
– Зачем?
– Чтобы занять как можно больше места. Скорей!
Джим послушался. Действуя руками, локтями и коленями, они отвоевали себе неправильную сферу пяти футов в поперечнике и чуть меньше высотой. Листья коснулись их, словно ощупывая, а потом сомкнулись вокруг них, но не с такой силой, чтобы раздавить. Вскоре закрылся последний просвет, и они оказались в полной темноте.
– Фрэнк, – спросил Джим, – теперь-то можно шевелиться?
– Нет! Пусть наружные листья тоже станут на место.
Джим еще долго просидел неподвижно, он знал, что прошло немало времени, потому что досчитал в уме до тысячи и уже приступил ко второй, когда у него в ногах закопошился Виллис.
– Джим, Фрэнк, хорошо, тепло?
– Да, Виллис, – согласился Джим. – Ну как, Фрэнк?
– Пожалуй, можно расслабиться. – Фрэнк опустил руки.
Лист, служивший потолком, тут же полез вниз и задел Фрэнка по голове. Тот инстинктивно отмахнулся, и лист вернулся на место.
– Здесь уже душно, – сказал Джим.
– Не думай об этом. Расслабься. Дыши неглубоко. Не разговаривай, не двигайся, так меньше потребляешь кислорода.
– Какая разница, задохнемся мы через десять минут или через час? Это было безумие, Фрэнк. Как ни крути, до утра нам не дотянуть.
– Почему? Я читал, как в Индии люди давали хоронить себя заживо, а когда их откапывали спустя несколько дней или даже недель, они еще были живы. Они назывались «факиры».
– Правильнее сказать: «фейкеры»,[28] я в это не верю.
– Говорю тебе, я читал об этом в книге.
– Что ж, по-твоему, все, что пишут в книгах, правда?
– Хорошо бы это было правдой, – поколебавшись, ответил Фрэнк, – потому что это наш единственный шанс. А теперь, может, заткнешься? Если будешь трепаться, то изведешь весь воздух, который еще есть, и мы все помрем из-за тебя.
Джим замолчал, и слышно было только, как дышит Фрэнк. Джим наклонился и потрогал Виллиса: попрыгунчик втянул все свои отростки, превратившись в гладкий шар. По-видимому, он спал. Вскоре дыхание Фрэнка перешло в скрипучий храп.
Джим попытался заснуть, но не смог. Непроглядная тьма и спертый воздух навалились на него тяжким грузом. Он снова пожалел о своих часах, ставших жертвой деловой сметки Смайта. Если бы знать, который час и сколько еще до рассвета, тогда бы он, пожалуй, выдержал.
Он был убежден, что ночь уже прошла или на исходе, и стал ждать рассвета, когда гигантское растение раскроется. Часа два (по внутренним ощущениям) он ожидал, что это вот-вот произойдет. Потом ожидание сменила паника. Он знал, что зима совсем близко, и знал, что пустынная капуста на зиму засыпает – закрывается до весны, и все. Очевидно, им с Фрэнком здорово не повезло: они нашли приют в капусте в ту самую ночь, когда она впала в зимнюю спячку.
Пройдет двенадцать долгих месяцев, больше трехсот дней, и капуста раскроется навстречу весеннему солнцу, освободив их мертвые тела. Джим был уверен в этом.