Наташа тихо засмеялась.
— Дай вам Бог счастья… Но таких женщин не бывает.
— Бывают, — грустно сказал Амелин, боясь поглядеть на нее.
За окном торопливо прогремели солдатские каблуки. В буфет влетел эстонец Уно — с вытаращенными глазами и на этот раз без трубки во рту.
— Комиссар, беги скорей! Командира полка хотят убивать!..
Кутасов — без фуражки, в распахнутой шинели — стоял у стены пакгауза. Прямо напротив него растопырился на своих трех ногах пулемет «гочкис», а кругом столпился весь полк.
— В последний раз предлагаю! — сказал матрос Володя. — Отдай трудовому народу честь!
Кутасов презрительно молчал.
— За свое ослиное упрямство ты можешь заплатить башкой, — серьезно предупредил матрос.
— Ништо! — крикнул Карпушонок. — Ён зараз нам в ножки поклонится!
Он лёг за пулемет. Второй номер — это был белоглазый Кащей — поправил жесткую металлическую ленту, и «гочкис» дал по Кутасову длинную очередь. Вернее, не по Кутасову, а повыше его головы. На стенке появилась длинная пунктирная линия.
Посыпалась известковая пыль. Волосы Кутасова сразу побелели, будто он поседел от страха. Но если комполка и напугался, то виду не показал. Стоял отставив ногу и насильно улыбался.
(Вдоль путей к пакгаузу бежали Амелин, Уно и Наташа. Наташа плакала на бегу, а Уно — тоже на бегу — кричал ей в ухо:
— Не плачь, не плачь! Я шутил. Никто не будет убивать!..)
Теперь над головой Кутасова были уже две черные пунктирные линии. Бородатый комроты не выдержал:
— Гражданин командир! Да отдай ты им честь. Ну их к лешему!
— Отдай, не связывайся, — поддержали в толпе. — Отдай честь!
— Честь я никому не отдам, — сказал Кутасов и усмехнулся невеселой волчьей улыбкой. — Она у меня одна. Отдашь, а где новую взять?
— Огонь! — скомандовал матрос Карпушонку. Новая очередь легла пониже, чуть не над самой макушкой упрямого комполка.
— Отдашь?
Ствол пулемета опустился еще ниже, глянул прямо в лицо Кутасову. И в этот момент из-за угла пакгауза выбежал Амелин.
Уговаривать и рассуждать не было времени. Комиссар подскочил к исчерненной пулями стене и стал рядом с Кутасовым.
Карпушонок крякнул, скривился — и все-таки нажал гашетку. Но матрос подшиб ногой ствол пулемета, и «гочкис» выплюнул последнюю очередь куда-то в небо…
Наташа плакала, уткнувшись лицом в шинель Уно. А эстонец осторожно, чтоб не толкнуть ее, доставал из кармана кисет и трубку.
— Зачем плакаешь, молоденький девчонка?.. Все хорошо! Все хорошо!
По перрону шли Кутасов и комиссар, а за ними охрана — двое солдат-большевиков с винтовками и гранатами.
— Отдание чести категорически отменено! — внушал комиссар, клацая зубами от злости и от малярии. — И зачем оно вам?.. Это что, тоже закон войны?
— Да, закон, — стоял на своем Кутасов.
— А ну вас!.. И вообще, надо понимать, с кем имеете дело. Это пока еще не воинская часть, а так… шарага!
Кутасов ухмыльнулся.
— Нет, милочка моя. Вот тут вы ошиблись. Это полк прекрасный — бывалый, дружный… Фронтовики! Я бы с ними до Индии дошел, как Александр Филиппыч.
— Какой Александр Филиппыч?
— Македонский.
Перед дверью знакомой кладовки Кутасов резко остановился.
— Сюда? Я сюда не пойду.
— Опять двадцать пять!.. Это для вас единственное безопасное место!
— Да я про другое, — смущенно буркнул Кутасов. — Тут мыши… Я их боюсь.
Амелин даже растерялся.
— Ну, я не знаю… Ну хотите, я вам сюда кошку принесу?
— Кошек я тоже терпеть не могу.
Наташа сидела съежившись у «буржуйки» в станционном буфете. Вошел Амелин, поглядел на нее удивленно и обрадованно.
— Можно я у вас посижу? — попросилась Наташа. — Я дома боюсь.
— Наталья Владимировна, зачем же вы спрашиваете? — Амелин стал торопливо застилать свою раскиданную постель. — Да вы не переживайте. Как-нибудь уладится.
— Ну почему они на него? Ведь он очень хороший… Вы знаете, он даже добрый.
— Николай Павлович?.. Да, — согласился Амелин. — Он у вас…
Комиссар не докончил. Под его подушкой, плоской и твердой, как ржаной корж, лежал, оказывается, пакет. Серый пакет, прошитый ниткой и засургученный.
— Это вам, — объяснила Наташа. — Его еще ночью привезли. Когда вы бредили.
— Тут написано — «срочно», — мягко укорил Амелин.
— Ах, господи. Они всегда пишут «срочно».
Комиссар сломал печать, вытащил депешу. И, как всегда бывает, в глаза ему бросились самые главные строчки: «…вероломно нарушив перемирие, немцы перешли в наступление широким фронтом. С получением сего вам надлежит…»