— Достаточно взятки. Через границу переправляют танки, поезда, нефть. А уж вывезти картину сравнительно просто.
— Но даже при этом, — не сдавалась Ирина, — сделка недействительна, если нарушен советский закон. Коллекционеры и музеи не любят ввязываться в международные споры. Рита не могла бы продать «Красный квадрат», если бы его вывезли из России.
Петер сказал:
— Может быть, это немецкая подделка. В Восточном Берлине есть феноменальные фальсификаторы, и все они теперь без работы. Эту картину действительно проверяли?
— Проверяли, — ответила Ирина, — определяли время написания, просвечивали рентгеном, подвергали анализам. На ней даже отпечаток пальца Малевича.
— Все это можно подделать, — настаивал Петер.
— Верно, — согласилась Ирина, — но с подделками происходят любопытные вещи. Они могут быть самыми лучшими подделками на свете, и дерево, и краски, и техника исполнения подобраны абсолютно точно, но они не смотрятся, как оригинал.
Петер прокашлялся.
— Это уже переходит в область спиритизма.
Ирина ответила:
— Все равно что узнаешь человека. Со временем начинаешь отличать фальшивое от настоящего. В картине заложена идея художника, а идею подделать нельзя.
— Сколько, вы сказали, стоит эта картина? — переспросил Петер.
— Вероятно, пять миллионов долларов. Здесь это немного, — сказал Аркадий, — но в России это четыреста миллионов рублей.
— Если это не подделка, — поправил его Петер.
Аркадий сказал:
— «Красный квадрат» — это подлинник, и он из России.
— Но его обнаружили с обрешеткой Кнауэра, — возразила Ирина.
Аркадий ответил:
— Обрешетка подделана.
— Обрешетка? — выпрямился вдруг Петер. Аркадий видел, как он что-то обдумывает. — Мне уже приходила в голову эта мысль.
Аркадий сказал:
— Помните, Бенц интересовался произведениями искусства, сбором которых во время войны занимался ваш дед? Помните, он интересовался упаковкой, которую изготавливали столяры Кнауэра?
— Вот это верно, — одобрительно сказал Петер. — Очень верно.
Аркадий положил платок на колени Петеру. Петер еще больше напрягся.
— Что вы делаете?
— В данный момент обстановка в отношении культуры в Москве несколько неустойчивая.
— Мне она не нужна.
— Вы — единственный человек, которому я могу ее доверить, — сказал Аркадий.
— Откуда вы знаете, что я не скроюсь с ней?
— Есть своего рода справедливость в том, чтобы вы стали хранителем русского искусства. К тому же профессия, — Аркадий похлопал по карману, где лежали паспорт и виза, которые вернул ему Петер, а также билет, купленный на деньги Али.
Попасть на московский рейс Люфтганзы не составило труда. Ничто лучше путча в стране назначения не способствует сокращению списка пассажиров. Чего Аркадий до сих пор не мог понять, так это почему руководители Комитета по чрезвычайному положению вообще разрешают самолетам садиться.
С мюнхенского рейса приковылял Стас с магнитофоном и фотоаппаратом. Вопреки всему, он был в отличном настроении.
— Восхитительный идиотизм! ГКЧП не арестовал ни одного демократического лидера. Теперь ночь. Танки в Москве, но они всего лишь катаются по городу. К репрессиям теперь подходят с другими мерками.
— Откуда ты знаешь, что происходит? — спросил Аркадий.
— Так нам же звонят из Москвы, — ответил Стас.
Аркадий был поражен.
— И телефонная связь работает?
— Именно это я и имею в виду, говоря об идиотизме.
— Майкл знает, что ты едешь?
— Он пробовал меня задержать. Говорит, что рискованно с точки зрения его службы, да и станция попадет в затруднительное положение, если нас задержат. Он говорит, что Макс звонил из Москвы и сказал, что жизнь идет своим чередом и для меня там нет ничего сенсационного.
— Он знает, что едет Ирина?
— Не знает.
Хотя объявили посадку, Аркадий бросился к телефонной трубке. Запись на пленке без конца повторяла, что международные линии заняты. Единственная возможность пробиться — непрерывно набирать номер. Он уже собрался было отказаться от своего намерения, как увидел аппараты факса.
Полина говорила, что заберет аппарат Руди к себе. Подойдя к столику, он написал номер ее телефона и текст: «С нетерпением жду встречи. Если у тебя есть картина дяди Руди, возьми, пожалуйста, с собой. Поосторожнее води машину». Добавил номер рейса и время прилета и подписал: «Аркадий». Потом попросил справочник аппаратов факсимильной связи и написал второе послание — Федорову: «Совету последовал. Сообщите, пожалуйста, прокурору города Родионову о моем возвращении сегодня. Ренко».