На протяжении двух с половиной столетий доспехи был Акиа. Теперь же он принадлежал Шарру. Пусть даже на него более не распространялось тапу, но мысль надеть броню представлялась кощунством. Шарр отвел руку, подняв взгляд на глазные линзы. Он чувствовал, как в ответ на него свирепо взирает дух мертвого магистра роты.
— Он бы не одобрил.
Шарр вздрогнул от раздавшегося голоса. Он обернулся и обнаружил, что к нему приближается Те Кахуранги. Хотя верховный библиарий и был облачен в полный доспех, Шарр только теперь услышал глухой стук шагов и жужжание сервоприводов с шумопоглощением. Будь это кто-то другой, он бы встревожился собственной нехватке бдительности. Однако Те Кахуранги уже давно приобрел обыкновение перемещаться незамеченным.
— Чего он бы не одобрил, почтенный верховный библиарий? — спросил Шарр, когда Те Кахуранги остановился перед ним. Умудренный псайкер не смотрел на него, подняв взгляд на старый доспех Акиа. Оба космических десантника говорили на архаичном высоком готике — наречии, которое использовалось их орденом с момента основания многие тысячи лет назад.
— Прежний магистр роты не одобрил бы, что ты стоишь, уставившись на его боевую броню, во время мертвых часов, будто какой-нибудь инициат, еще не обагренный кровью. Если тебе не подходит медитация или крио-сон, нужно заниматься делом.
Шарр почувствовал укол раздражения. Он подавил его.
— Я пришел воздать дань уважения.
— На это было довольно времени. Как сказал бы Акиа: что прошло, то прошло. Теперь ты — наш магистр роты. Ты должен принять на себя все обязанности.
Шарр посмотрел на Те Кахуранги — Бледного Кочевника, верховного библиария ордена. Его силовой доспех впечатлял даже сильнее, чем броня магистра роты. Его основная поверхность имела глубокую синюю расцветку, и каждый ее дюйм — от сапог до усаженного кабелями психического капюшона — покрывала плотная вязь вихрящихся меток изгнания. На вороте висел массивный комплект покрытых резьбой акульих зубов, а поверх наручей болтались и другие старые амулеты. В правой перчатке он держал силовой посох из резной кости, навершие которого было выполнено в виде пасти, сомкнутой на осколке камня цвета морской волны. Камень поблескивал в тусклом свете.
— Близится Сбор, — продолжил Те Кахуранги, поворачиваясь к Шарру. — Сбор с планеты, которую ты когда-то очень хорошо знал. Ты готов, Первый Жнец?
— Я готов, — с нажимом ответил Шарр, встретившись взглядом с черной пустотой глаз Те Кахуранги. Лицо вокруг этих противоестественных глаз вызывало беспокойство своими разными цветами. Большая его часть была белой, словно плоть трупа, но фрагменты кожи вокруг глаз, на подбородке и шее покрывали грубые темно-серые бугорчатые наросты, придававшие коже текстуру чешуи. Шарр недавно стал замечать на собственном теле первые признаки генетического отклонения: струпья на локтях и плечах. Это было всего лишь одно из множества заболеваний, который поражали старших членов ордена, и со временем вырождению предстояло только усиливаться. На данный момент Те Кахуранги являлся старейшим в ордене, если не считать дремлющих Великих в их белых комплектах брони дредноута. Шарру доводилось слышать, что он был всего на три поколения моложе Странствующих Предков — первых, кто в одиночестве отправился в пустоту по воле Забытого.
— Сейчас рота нуждается в руководстве, — произнес Те Кахуранги. — В твоем руководстве, Шарр. Это будет не обычный Сбор.
— Вы говорили.
— Необходимо отыскать мальчика, — продолжил Те Кахуранги. Его сухой мертвенный шепот эхом разносился по арсеналу. — Ночные Убийцы чуют его запах. Если тот, кого называют Кири Мате, запустит в него свои когти, всех ждут великие страдания. Недостаточно просто завершить Сбор. Мы должны добраться до мальчика раньше, чем еретики.
— Мы отыщем его, — сказал Шарр. — И завершим Сбор, ради ордена.
— Это будет твое первое испытание в качестве магистра роты.
— Значит, я рад ему, брат-в-пустоте.
Те Кахуранги бросил взгляд назад, на арсенал.
— С Войны в Глубинах возвращено восемьдесят шесть рабочих комплектов боевой брони. Заполнить их могут семьдесят девять братьев-в-пустоте. А тебя терзают сомнения при столь мрачном возвращении домой. Достаточно ли нас для Сбора, если учесть, что нас ожидает?