Марк Янович привстал и положил передо мной фирменный бланк нашего заведения и ручку.
— Заполни в шапке свои данные.
Еще не понимая, к чему эта просьба, мелькнула мысль, что, возможно, его планы изменились, и он сейчас заставит написать заявление об уходе. Но в тот раз моя проницательность дала сбой.
Директор что-то набирал на ноутбуке и забыл обо мне на какое-то время. Потом отвлекся:
— Пиши заявление на отпуск. С седьмого по одиннадцатое. — И, проигнорировав мой вопросительный взгляд, продолжил стучать по клавишам дальше.
К тому моменту, когда я дописала, он уже закончил и следил за мной. Протянула ему лист, провожая непонимающим взглядом.
— Я заеду за тобой в пятницу, четвертого. Около семи вечера. Отпросишься у Дмитриевны с обеда. — Пробежал глазами. — Но будь готова раньше, может, смогу вырваться…
— Быть готовой к чему? — набравшись храбрости, посмотрела прямо и тут же отвернулась, не имея сил вынести насмешливый кривой взгляд.
— Вещи собери. Поедем отдыхать в «Омут». — Увидев, что я до конца не понимаю, уточнил: — В «Omut Resort Garden».
Говорить ему о том, что на отпуск у меня были другие планы, как я поняла в тот момент, не имело смысла. Но все же его «распоряжение» здорово задело. То, что буду работать дальше в «Софитэль» вне зависимости от своего желания — понятно. То, что он хочет добраться до меня — тоже ясно как белый день. То, что придется смириться с ролью любовницы — так же не новость. Но полностью управлять моей жизнью… это как-то через край. А потому, меня дернуло. Резко повернувшись, буквально прорычала:
— Мы с вами не договаривались о таком!
— А о чем мы договаривались? — спросил, неприятно усмехаясь.
Глава 10
Что можно было ответить? От злости я чуть не задохнулась.
— Ни в какой отпуск я с вами не поеду. — Проговорила твердо, стараясь не повышать тон.
— Поедешь. — Пообещал приторным голосом.
— Моя несвобода будет граничить стенами «Софитэля» и ни на шаг дальше. — Процедила сквозь зубы с отвращением.
Марк Янович сузил глаза, и наверняка собирался поставить меня на место, но в какой-то момент передумал.
— Хорошо. — Согласился так, что я уже после этого слова поняла, что сейчас пожалею о том, что стала выдвигать условия. — Отдохнем здесь. Я забронирую нам Премиум-СПА? Или коттедж-люкс? — Он потянулся к компьютеру.
Меня аж в пот бросило. Загнала сама себя в ловушку.
— Нет!
— Что нет?
— Не надо… — Слезы подступили к глазам. Так ломать человека, как это делал он — надо уметь. — Я поеду с вами в… «Омут».
— Уверена? — продолжил издеваться.
— Да. — Закрыв лицо руками, облокотилась о стол, умоляя собственный организм не дать воли слезам при нем. Услышала, движение с его стороны. Он подошел и стал сзади, после чего я почувствовала, прикосновение его пальцев к моим плечам. А буквально через секунду, наклонился и обхватил руками, сжимая запястья рук и обездвиживая.
— Напомни мне, я просил быть более лояльной и сговорчивой? — прошептал в ухо. Дернулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.
— Пустите!
— Не ори. — Посоветовал, сжимая еще крепче. — Так как? Просил?
— Да. — Произнесла, понизив тон.
— Сашуля… давай договоримся, что я не буду повторять свои просьбы дважды. — От урывчатого теплого дыхания, которое нагоняло такой страх, что ноги отнимались — спину стало покалывать.
Я думала, что он меня отпустит, но нет. Его губы переместились на затылок, а потом, зарываясь под воротник, теплой полосой проскользили в левую сторону, по трапециевидной мышце и свернули к ключице, оставляя влажный холодеющий след. О, вселенная! Это был его язык, а не губы!
Мне стало душно. И тошно. И страшно. И… волнующе как-то. Такое, наверное, чувствуют дрессировщики, когда к ним ластится тигр.
— Хорошо. Да. Да. Я все поняла. — Прошептала сдавленным голосом, содрогаясь от собственных ощущений.
— Прекрасно. — Хватка ослабла в тот же момент. Он неспешно вернулся к себе за стол, а я непроизвольно начала растирать запястья, словно заключенный, которому сняли наручники. — У тебя завтра выходной? — спросил, усаживаясь.
— Да.
— В девять я буду ждать у подъезда. Не опаздывай.
Сказано было так, что сразу стало понятно — аудиенция закончена. Выходя из здания, попыталась понять, откуда такое давление в груди, и никак не могла поймать мысль. Осознала, когда входила в наш ресторан и даже остановилась. У Марка Яновича, почему-то резко изменилось отношение ко мне. Если раньше он вел себя словно хозяин с маленьким царапающимся котенком — с долей ласки и забавы, то в тот день никакой теплоты не осталось. Что произошло? Или попросту согнал на мне злость, потому что подвернулась со своим гонором под руку? Как бы там ни было — чувство горечи заполонило душу и не отпускало.