Карпов спешил.
— Ладно, — сказал он, — это твое дело. Вот что: дня через три… надо отправить другой гурт — молодых бычков. Пришла телефонограмма от Багаева. Не выполняем план, отстаем с мясом. — Вздохнул: — Вот, на совещание вызывают.
— Молодняк надо придержать. До октября, — сказал Сергей. — Больше же мяса будет.
— Еще что скажешь?
Сергей спокойно прибавил:
— Пусть пока растут. К осени они дадут дополнительно сто центнеров мяса.
— Кому сказки рассказываешь?
Сергей промолчал. Он скосил взгляд в сторону времянки. Но там было тихо.
— Не дает вам покоя этот молодняк, — проговорил Сергей и добавил: — Зачем вам это нужно? Для чего?
— План выполнять надо, план.
— Это же безрассудно!
Карпов веско отрезал:
— Дискуссию ты оставь! Через три дня чтобы гурт был готов к отправке. Вот так.
— О чем совещание?
— Об искусственном осеменении.
Сергей удивился:
— В такую страду?.. Засуха. Надо бы обсудить, как уберечь скот в предстоящую зиму. Мы-то с вами, может, и выйдем из положения: у нас горох, ячмень. А другие?
— Ты вот что, — сказал Карпов, — ты думай о себе. — Он встал. — Ну, мне некогда. Так вот, насчет бычков учти.
— Всего хорошего.
Карпов уехал. Снова воцарилась звенящая степная тишина. Из-за хибары показался Садрый. Угрюмый, пряча глаза, сел на изрубленный щербатый приступок и опустил голову.
Сергей смотрел на него задумчиво и с грустью. «Что делать? — думал он. — Покрывать?.. Это преступление. Как дважды два… — Но поднимался и другой вопрос: — А если сейчас одним махом решу его судьбу, буду ли я прав до конца?».
И, глядя на Садрыя, на его посеревшие широкие скулы, Сергей вспомнил весну, паром — беду, которая чуть не стоила им жизни, вспоминал и видел и слышал теперь многое, что тогда не видел, не слышал. «На лодку!» Он теперь слышал — это был голос Садрыя. Видел: это Садрый руководил тогда действиями его и Лукмана. Это он повернул коров и повел их за собой к отлогому берегу. Многое было у него в крови от деда, от прадеда. Была у него жилка скотовода. Это он первый прыгнул в ледяную воду.
«А если по совести, — подумал Сергей, — то половину скота выволок на себе Садрый. Да что половину! Всех, Выволок из беды…»
Сергею стало не по себе. И он сказал:
— Как ты мог пойти на такое?..
Садрый заговорил с продолжительными паузами:
— Прошлый год вернулся из армии… Мать не застал. Поступил в совхоз… Сестер отдал учиться… За скотиной ходил — дождь там, буран, — как скажут… Все это ладно. А осенью мою старшую сестру муж бросил… Уехал… У сестры чахотку нашли… Пятеро детей у нее… И без коровы… Пятеро детей без коровы! — еще раз повторил Садрый, словно эти четыре слова были весомее, чем любые другие. — Решил не жениться, взял их на себя. И я забыл, как смеяться… Но однажды в степи закричал: я добра хочу, хочу, чтобы сироты улыбались… Пусть я пропаду, а им пропадать не дам. Неужели добро не покроет один грех? Один я кричал в степи. И… продал я эту корову. — Голос у него дрогнул и оборвался.
Он встал, поднял котомку, плащ, закинул за спину.
— Ладно, — сказал он покорно. — Милости я не прошу, ты не думай. Не надо. Мне все равно.
— Я же тебя застрелить мог… — выговорил Сергей и почувствовал, как по голове у него побежали мурашки.
— Лучше бы застрелил… Мне все равно.
Сергей, ошеломленный, отвернулся. Ему сейчас нужно было найти слова, которые прозвучали бы для Садрыя как сигнал об опасности, в котором таился, однако, и намек на спасение.
Взгляд его вдруг остановился на трещине в стволе лиственницы… Сергей обрадовался сверкнувшей внезапно мысли.
Садрый уходил.
— Погоди! — крикнул ему Сергей.
Садрый обернулся.
— Погоди, — повторил Сергей, — вот что… Там, возле нового коровника, должен быть цемент. Сделай раствор и захвати лопату.
Садрый бросил на Сергея косой взгляд, отвернулся и зашагал дальше. Но, дойдя до угла недостроенного коровника, он замедлил шаг, свернул направо.
Вскоре Садрый появился снова: в руках он держал ведро, лопату и выжидал.
Сергей показал на лиственницу:
— Трещину видишь?.. Запломбируй.
Садрый подошел к дереву. Осмотрел его… А потом лопатой небрежно, но точно шлепнул цемент в трещину. Подумал с секунду и широкой крепкой ладонью стал ее заделывать.
— Вот и хорошо, — сказал Сергей. — Жить теперь ей.
Садрый смотрел не мигая. Он знал многое, но чтобы человек мог пломбировать дерево, трещину на нем, видел впервые. По всему чувствовалось, что ему было приятно это открытие.