Стихи, написанные в те дни…
А скоро перед выпускниками животноводческого факультета развернули огромную карту. Сергей выбрал Башкирию и через три дня выехал в Уфу, в распоряжение треста «Башскотовод».
В тресте его принял худощавый мужчина во френче и галифе с орденом Красного Знамени на груди. Он ознакомился с документами Сергея и задал вопрос:
— Почему, например, вы стали скотоводом?
Сергей улыбнулся:
— С детства люблю молоко — наверное, потому.
Дядька рассмеялся — ответ ему явно понравился — и, взглянув еще раз на диплом с отличием, спросил:
— А нет желания работать в тресте… инструктором?
Сергей раздумывал и колебался. Но потом сообразил, что это, в сущности, та же канцелярская работа, которую он терпеть не мог.
Он подумал о совхозе, где была на практике Тоня и где теперь работала Ягда. И сказал: а не пошлют ли его в этот совхоз?
Мужчина поднял голову, пристально посмотрел Сергею в глаза. Что совхоз самый дальний, Сергею было известно. А вот то, что он трудный и бедный и никто не хотел туда ехать, этого Сергей не знал. Дядька тут же связался по телефону с каким-то Веревкиным, велел оформить приказ. Потом дал Сергею сто рублей: «На дорожные расходы». И сказал, уже прощаясь:
— Что нужно? Наука нужна. Но главное — человек нужен. Хорошо знающий свое дело… И вот еще что. Вы видели виноградную лозу?.. Лоза отдает плодам солнечный сок. Мало отдавать людям все. Надо отдавать лучшее в себе.
Слова эти Сергею запомнились.
Потом он ездил целый день по Уфе. На «открытом автобусе» — грузовой машине, в кузове которой сделаны скамеечки, — проехал по всем маршрутам (их было целых два), да еще по нескольку раз. Побывал в книжном магазине Башгиз, в его читальне, где люди могли читать все новые журналы и книжные новинки, и отметил про себя: «Не дурно бы кое-чему и Москве поучиться у Уфы». А вечером пошел на Белую — посмотреть на ледоход. Там, провожая день, написал:
А утром он уже покачивался в скрипящем вагоне, примостившись в углу у окна, жевал булку, которую успел купить перед отъездом, и жадно глядел на пролетающий мимо него мир — на голые тополя, свинцово блестящие лужицы, стаи перелетных птиц, на казавшиеся одинаковыми фигуры людей, конусообразные курганы и далекий синеющий лес. Все летело мимо него, уходило в иную даль…
«Душа человека не обогащается, — подумал Сергей, — а скудеет, когда вот так мимо него пролетают пейзажи, люди, звери. Это точно…»
С Ягдой он встретился, как приехал в совхоз. Ягда сама договорилась с хозяйкой, чтобы та присматривала за Сергеем. И однажды, растроганный ее заботой, он признался ей: «В тебе, Ягда, есть что-то такое, что глазами матери смотрит…»
— Сергей, у тебя что — другой рубахи нет? — спросила Ягда, точно угадывая его мысли.
— А что?
— Она же у тебя рваная. Вся спина…
— Да ну? Утром только надел. — Удивляясь, он рукой пошарил по спине. — Эх, хорошая была рубаха… — вздохнул он, поняв, что это разодрал ему в схватке Садрый.
Ягда открыла чемоданчик.
— У меня только розовые нитки. Как быть?
— Обожаю розовое, — сказал Сергей. — Валяй розовыми.
Она начала зашивать прореху. Сергей, пытаясь взглянуть себе за спину, проговорил:
— Вот что значит женщины.
— Хотя ты их теперь избегаешь… — сказала она.
Сергею было хорошо с Ягдой, она настраивала его на радостный, спокойный лад. И он сказал:
— Таких, как ты, поискать надо.
— Могу поспорить, ты так не думаешь.
Сергей коротко ответил:
— Проиграешь.
Издали послышалась дробь конских копыт. Сергей поднял голову — по дороге стремглав летел всадник. Сергей сразу узнал своего Магсюма.
— Погляди-ка, Ягодка, — сказал Сергей, — на Гнедого: не скачет, а парит… — И авторитетно прибавил: — Потому что к скачке относится серьезно. Бесхитростен.
— О, ты уже знаешь толк в конях… — сказала Ягда и вдруг засмеялась.