Обсыхающие склоны, степные скаты кое-где уже покрывала первая зелень. Земля всасывала талые воды.
В синем небе, казавшемся большим экраном, жемчужно заливался жаворонок. Под вешним солнцем все в степи оживало и передвигалось.
Сергей, расстегнув на груди рубаху, рассеянно улыбался, глядел в ясную опаловую даль, и она почему-то не звала, не манила его, как раньше. Он усмотрел в этом добрую примету, ибо уже проникался желанием выстрадать свою судьбу здесь, на этой земле, присматриваясь к людям, выращивая скот, радуясь каждому новорожденному телку, запоминая приметы каждого времени года, разбираясь в погоде, как бы заново узнавая окружающий мир, чтобы увидеть себя и таким, каким еще, кажется, не был.
«Поначалу не хватит опыта. Опыта скотовода, — подумал он. — До приезда сюда я в глаза не видел такого совхоза. Мои знания только теоретические».
Рядом шагал Лукман. Он бубнил свое. Сергей прислушался.
— …К началу зимовки было восемь тысяч голов скота. Так. А двух тысяч уже нет. Тысяча из них пошла под вынуж-денный убой, — растянул он иронически. — Куда ни сунься — то же самое: «Акт составлен, шкура снята, труп зарыт…» А объяснят, что «в совхозе рабочих рук не хватает». Зачем так говорить? Осенью в совхоз пригнали коров. Вот этих самых. А корма нет. Сарая нет… Уж если принимать скот, так надо умеючи! Ведь телята уши друг другу обсосали… Обалдеть можно!
Слова эти отражали действительное положение дел. Вчера ветеринарный фельдшер совхоза с отчаянием рассказывал Сергею, как минувшим летом в совхоз прислали шесть племенных быков породы шотгорн. В первые же месяцы зимовки всех этих быков уморили голодом. Падеж телят зимой был огромный. В конце марта часть телят распределили по дворам. Животноводство в расстройстве. Хозяйство в убытке.
«Надо готовиться, — думал Сергей теперь. — Чтобы избежать впредь такой зимовки, надо готовиться уже сейчас. Скоро начнется сев. Посеять под фураж горох с ячменем. Это белок и фосфор. А без них хорошего приплода не жди».
За крутым склоном неожиданно открылось урочище. Внизу пенилась, ломая берега, река. Горы находились по ту сторону реки, верстах в двух от берега.
Кто-то надсадно звал с другой стороны:
— Паро-ом!
Показался и застывший у берега паром.
Стадо подогнали к берегу. Осмотрели причал, проверили крепление троса. И коров начали загонять на паром. Он вместил все стадо.
Садрый встал у кормы, Сергей взялся за железный трос.
Лукман поставил поперечную жердь, закрепил перила деревянным штырем и, прыгнув на паром, вместе с Сергеем налег на трос.
В бурном, с водоворотами течении паром слегка подкачивало. Он шел боком — тяжело, но уверенно.
Уверенно работал огромным рулевым веслом и Садрый.
Когда дошли до середины реки, вода закипела с головокружительным натиском. Она тянула паром вниз. Но он упорно полз к берегу. Из-за быстрого течения он почти не отражался в воде.
Вдруг, как выстрел, что-то треснуло. Сразу и не поняли что. Но тут стоявшие с краю коровы одна за другой начали падать в реку. Только успели понять, что это под напором животных не выдержала и переломилась жердь, как паром резко качнулся, накренился в другую сторону и остальные коровы, давя, сшибая друга друга, повалились в реку.
От резкого крена Сергея швырнуло к борту, и быть бы ему тоже в реке, если бы вовремя не подоспел Лукман, подхватил его за шиворот и так прижал к стойке, что у него в боку сильно хрустнуло.
— На лодку! — загремело над ухом.
Не помня себя, начали в шесть рук лихорадочно подтягивать трос. И едва паром ударился о причал — бросились вниз, к лодке. Все это делалось настолько молниеносно и отчаянно, что времени на раздумья не оставалось.
Видел Сергей, как животные силились плыть против течения и выбивались из сил.
«Почему плывут против течения?.. — подумал Сергей, во всю мочь работая веслом. — Не хотят оторваться от людей… — сама собой возникла догадка. — И свою смерть, и свое спасение ждут от нас».
Садрый, стоя на корме, стал зазывать и сгонять животных.
Наконец, будто связанные одним арканом, они поплыли наискосок, к отлогому берегу. Парни облегченно перевели дух.
Но шагах в десяти от берега животные вдруг остановились. Так останавливается лодка, врезавшаяся днищем в песок.
Течение ослабло, коровы ногами коснулись дна, но идти на берег сил уже не было.
Пробовали их погнать — с места не сдвинулась ни одна.
— Фу! — вздохнул Садрый, выпрямившись, стянул с себя стеганку и спустился по грудь в мутную реку.
Яростно выругавшись, Лукман последовал за ним.