Правду ты мне сказал, а может, я сплю?
Ну что поделать?
Кому есть дело?
Мы встретимся снова в моём далёком сне…
Комментарий к IV глава.
Sati Akura — Circles.
Просто я и «интрига»: уГаДаЙтЕ с ТрЕх РаЗ, кОгО рИнУлАсЬ сПаСаТь А-лИ.
Ладно, гету уже пора начаться…наверное…
========== V глава. ==========
Ты сам надел эту корону
И сам вознёс меня ты к трону
Я ничего не обещала
И клятв любви я не давала.
Юй Цзыюань никогда не любила Цзян Фенмяня. Их брак был чистой воды формальностью, они не питали друг к другу романтических чувств. Хотя в её памяти до сих пор были живы моменты, когда она пыталась «пробудить» к супругу хоть какие-то чувства, потому что им жить всю жизнь вместе. Но она слишком привыкла к самоволию. Слишком привыкла к свободе, узнав о том, что станет хозяйкой Пристани Лотоса, Юй Цзыюань не испытала ни капли радости, которую испытала бы любая другая девушка. Она была ещё юна и глупа, так говорили взрослые, уверяли, что ещё немного, и дети полюбят друг друга, а дальше с ними всё будет хорошо. Юй Цзыюань какое-то время тщетно винила себя в том, что отвергала и ненавидела своего мужа, всегда спокойного и уравновешенного, выносящего её строптивый нрав и в любой ситуации невозмутимо произносившего своим теплым и неконфликтным голосом: «моя госпожа…»
Она с раннего детства избрала другой путь, оградила себя от всех бед, которые могли бы привести лишние чувства, выстраивала между себя и окружающими невидимые, но твердо ощутимые барьеры, чтобы никто и ничто не мог (-ло) заполнить её сознание, затуманить разум и заставить поддаваться чувствам. Юй Цзыюань считала эмоции признаком слабости, но сама не боялась их проявлять, с момента свадьбы думала лишь о том, как укрепить клан, совершенствовала свои заклинательские умения и продолжала обучать адептов.
Юй Цзыюань, если и любит Цзян Фенмяня, то совсем немного, любит странной любовью, которая проявляется в колкости, частых ссор и помощи в управлении орденом «со стороны», такую, которую не сразу можно заметить и разглядеть.
Она любит А-Ли и А-Чэна, потому что она её дети. Но когда муж приводит домой ребенка его давних знакомых, напуганного и растерянного, она не может выдавить из себя ни капли жалости, которую с лёгкостью могла бы дать ему любая другая женщина.
Вэй Ина она точно не любит.
А-Ли часто пыталась их помирить, будто между матерью и приемным братом была какая-то ясная причина для вражды. Ею можно было бы назвать полное неповиновение правилам и каждое качество характера Вэй Ина. Однако, А-Ли казалось, что дело в другом. Иногда ей в голову приходила мысль, что мать просто любить не научена, она мало что ей из детства рассказывала, но если даже судить по этим обрывочным рассказам, её обучали как заклинательницу, она не надеялась связать себя с кем-то узами брака. Но в один момент всё переменилось, и ради выгоды обоих орденов, им пришлось жениться.
А-Ли много чего слышала. Но почти ни о чем не говорила, пока однажды не решилась с матерью на разговор тет-а-тет, явно не предназначенный для чужих ушей.
— Матушка, я прошу прощения, что спрашиваю Вас такое, — Яньли не забывает, что надо соблюдать все формальности и вежливость, — но почему вы ненавидите А-Сяня?
Её давно мучил этот вопрос. Даже к адептам она относилась лучше, чем к тому, кто по сути стал ей сыном. Больше всего на свете А-Ли ненавидела быть свидетелем ссор, происходящих между родителями. Такое случалось, но редко. Обычно отец со своей спокойной улыбкой пытался сгладить конфликт. Цзян Яньли какое-то время думала о том, что все это можно как-то прекратить, и что к каждому человеку можно найти подход; ей было невыносимо больно смотреть на то, как родители спорят, особенно, если дело касалось Вэй Ина.
Юй Цзыюань была уверена, что Цзян Фенмянь относится к этому приемному ребенку лучше, чем к родному. В глубине души она всё понимала, понимала, что Цзян Чэну в жизни придется куда труднее, особенно когда он станет главой ордена и взвалит на плечи жизни и судьбы многих людей. Ей было физически больно наблюдать за тем, как её сын буквально сгорает от зависти и ненависти в некоторые моменты. В нём она видела себя.
И как она могла объяснить это пусть и взрослой, но всё же, своей дочери?
— Ты прекрасно знаешь всё сама. Мне нет нужды объяснять тебе это, — она отводит взгляд, чтобы не смотреть в глаза А-Ли. Ей некомфортно оттого, что она не может сказать больше. Но Юй Цзыюань часто недоговаривала, и это за ней вошло в привычку. В любой другой ситуации Цзян Яньли могла бы и не дождаться ответа, но сейчас ей было слишком интересно, этот интерес захватил её с головой.
— Почему же? Почему ты не хочешь наладить отношения хотя бы с Вэй Ином? Матушка, мне правда больно наблюдать за вашими ссорами…
— Да? Тогда скажи это ему. Все ссоры происходят точно уж не по моей вине.
А-Ли грустно улыбается. В детстве она могла предотвращать конфликты одной просьбой, имитировать страх и ужас, чтобы сохранить шаткие, но всё же более-менее добрые отношения в семье. Не получилось. Она знала, к чему это всё приведет, знала, но не могла сказать, иначе ей бы не поверили. Ей приходилось нести этот груз одной, действуя словно со стороны, меняя написанную кем-то историю и события в ней.
— Почему тебя так волнует это, А-Ли?
— Мы все одна семья. А-Сянь и А-Чэн — мои братья. Оба. Я не хочу, чтобы кому-то в семье было плохо. Не хочу ссор и конфликтов. Я хочу, чтобы все прожили нормальную жизнь и были счастливы.
Всё это — правда.
Юй Цзыюань ограничивается короткими фразами, говорит, что счастье — вещь эфемерная, и ею лучше не заигрываться и не накручивать себе мысли о «счастье», смотреть только в будущее. И лишь когда за смятенной А-Ли закрывается дверь, легко, без лишнего шума, как взгляда за Цзян Фенмянем, даже в разгар конфликтов, она задумывается над словами дочери всерьёз.
Она правда какое-то время пыталась стать «счастливой». А потом бросила это бесполезное занятие. Как давно это было. Юй Цзыюань смотрит в открытое окно, ветер приятно приглаживает её волосы, словно [любимая] рука, и в её голову прокрадывается незамысловатая мысль, кажущаяся одновременно наивной и довольно мудрой:
«А может, попробовать начать всё сначала?»
Зачем теперь ты ходишь за мной?
Как пёс цепной, домашний, ручной.
Ты думаешь, мне это нужно?
Пожалуйста, не будь так скучен.
В моих глазах был только лёд,
Но ты в них видел антидот…
***
— Ты прекрасно всё понимаешь и без меня. Ты не можешь всю свою жизнь посвятить заклинательству.
— Матушка. Я говорила, что могу сама выбрать себе судьбу, дорогу, идти по ней и не оглядываться.
— А-Цзиюань, если не думаешь о себе, подумай хоть об интересах нашего Ордена! Твой брак — это ключ к хорошим отношениям с одним из сильнейших орденов заклинателей!
Юй Цзыюань всего восемнадцать. И она не понимает, почему её хотят выдать замуж за человека, с которым она вообще не виделась. Она с трудом сдерживается, чтобы не сказать, что ей не очень-то и нужны эти хорошие отношения с орденом Юнмен Цзян. Единственное, что ей нужно — свобода. Она ненавидит, когда что-то или кто-то противится её свободе, сковывает в невидимые цепи, делая из привлекательной девушки безликую марионетку, подвешивая её на ниточки и дёргая, как душе угодно. Юй Цзыюань — не марионетка. Она не позволит кому-то решать её судьбу. Поэтому гордо, с такой же прямой осанкой и слегка надменным видом, разворачивается, бросая матери напоследок:
— Думаешь, этот человек действительно меня полюбит?
Её учили, что мужчинам нравятся женщины, что слабее них, которые лишь смотрят им в спину и восхищаются каждым шагом, каждым действием. Но Юй Цзыюань всегда шла своей, другой, отличной ото всех дорогой, была сильнее некоторых заклинателей и добилась больших успехов. Она не позволит выдать себя замуж. Ей это не нужно, как взрослые только не понимают?
— Моё присутствие Вам не в радость?
— манеры у Цзян Фенмяня аристократические, взгляд — проницательный и понимающий. Наверное, он так же, как и она сама, не желает этого брака. Девушка холодно на него смотрит — слишком идеальный человек, в воспитании которого нет никаких изъянов или пробелов, сложно образ идеального мужчины из книги. Юй Цзыюань ненавидит такие идеалы.