Хоть за это Цзян Яньли гордилась собой.
На охоту она с собой братьев не берет, пусть они её очень просят. Цзян Фенмянь и Юй Цзыюань смотрят на неё с легким упреком, а мать даже спрашивает, почему это она должна пойти именно одна. Яньли в своей привычной краткой и спокойной манере отвечает, что так надо, а мадам Юй скептически повторяет, что её затея — опасна, но удержать дочь даже не пытается. Знает по себе, что её не удержать, А-Ли — это уменьшенная копия неё, только более мягкая, уравновешенная, в то же время — твердая и решительная, когда нужно, если дело касается родных и близких.
Она бы с удовольствием взяла с собой А-Сяня и А-Чэна, но не сейчас, когда нужно поговорить с Вэнь Цин. То, о чём они говорят, сама причина их ночной охоты, их связь — всë должно остаться в тайне. Если в Юн Мене узнают про способность А-Ли, ей, по крайней мере, не навредят, если поверят — просто будут докучать. Скорее всего. А если в Ци Шань Вэнь про А-Цин узнают, с ней могут сделать, что угодно, ведь от этого ордена можно всего ожидать.
— Шицзе хочет с кем-то поговорить? — доносится из кустов тихий голосок А-Сяня, а другой, явно принадлежащий А-Чэну, отвечает:
— Не суй нос в её дела. Наверное, она хочет поговорить с тем павлином!
«По тринадцать лет детям, а они по кустам прячутся, м-да…» — А-Ли старательно делает вид, что не заметила их и не слышала, о чем они говорят. Вдвоём её братья представляют гремучую смесь одновременно противоположных и чем-то похожих из-за одинакового воспитания характеров, образуют своеобразные две пары любопытных глаз, пару друзей, которые вечно в поисках приключений на одно место, и это не может не умилять.
А-Сюань.. Яньли тихо вздыхает про себя. Что он подумал в их последнюю встречу, застав её с письмом и слегка растерянным взглядом от новости, которую ей написала А-Цин? В любом случае, А-Ли к нему ничего не чувствует, но не растрогать помолвку и видеться изредка для нее сейчас — лучший вариант. А наивные братья, наверное, придерживаются мысли, что она влюблена…
До назначенного места идти довольно далеко, но для А-Ли расстояние, если придерживаться спокойного шага, отвлекаясь на резкие шорохи за деревьями, вполне сносное, не такое далекое, какое могло быть.
Нечисть в этих краях водится нечасто, но девушка слышит странный звук около кустов, а потом и тень, скрывающуюся за деревом. Мертвецы. Мертвецы очень даже слабы, особенно если у тебя хорошо развито золотое ядро и блестяще отточены навыки владения мечом…
— Меч должен соответствовать своему хозяину, его характеру. Поэтому я и хочу узнать о тебе побольше, — так говорил мастер, который изготавливал ей меч. Мать настаивала на том, чтобы отдать ей Цзыдянь, но А-Ли была непреклонна: кольцо-кнут должен унаследствовать Цзян Чэн.
… Один удар — и мертвец, чьё местонахождение быстро раскрыли, падает наземь, не издавая ни предсмертных криков, ни лишних звуков. Его кровь стекается в небольшую лужицу рядом с аккуратно перерезанным горлом. Яньли мысленно уверяет себя, что Мертвецы — ещё не самое противное, что может быть в её жизни, но легкое отвращение к ним всё равно чувствуется. Девушка одергивает себя — о мертвых либо хорошо, либо никак, питать отвращение к мертвецам, что когда-то были живыми — неправильно, питать отвращение к кому-то — настоящая аберрация, отворачивается и продолжает свой путь.
В той жизни она бы не смогла убить. Не смогла бы и мухи обидеть. Ещё одна победа над собой, ещё одна пройденная преграда.
Сможет ли заря развеять мрак?
Я иду наугад в темноту.
Мне не найти дороги во тьме ночной,
Ведь потеряла я свою звезду.
Вэнь Цин намного проще ускользнуть из ордена, достаточно сказать наставнице про то, что ей надо отлучиться. Вэнь Саэ смотрит на неё с явным неодобрением, но понимает, что еë просто не удержать, не запереть в золотой клетке, птица, запертая в ней, будет до последнего рваться на свободу и в конце-то её получит, е̶с̶л̶и̶ с̶м̶е̶р̶т̶ь̶ м̶о̶ж̶н̶о̶ с̶ч̶и̶т̶а̶т̶ь з̶а̶ с̶в̶о̶б̶о̶д̶у̶.
— Не задерживайся допоздна, — только говорит она с материнской заботой в голосе, убирая прядь выбившихся русых волос за ухо и опускал на ученицу усталый взгляд, — и по возможности поищи нужные травы. Думаю, нет смысла спрашивать тебя, куда ты идёшь. Не ответишь же.
А-Цин в замешательстве соглашается со всем. Раннее она пыталась придумать хоть какие-то оправдания для того, чтобы отлучиться средь бела дня, но сейчас они куда-то испарились, поэтому секундное замешательство проходит быстро, сменяясь привычной слегка саркастичной манерой речи:
— Я прекрасно знаю окрестности, в беду не попаду.
— В прошлый раз ты чуть руку себе не сломала, и если бы не тот заклинатель… Кстати, А-Цин, что ты думаешь о нëм? — старшая целительница, сама того не замечая, задевает её за слегка наболевшую тему. Девушка резко отворачивается, будто бы ища ответ на свой вопрос, написанный неведомыми силами на противоположной стене их дома.
— Какая разница. Будто меня спрашивают, с кем я хочу связать жизнь! — с явными нотками ненависть в голосе произносит она, сразу уходя из дома. А-Цин не планировала никому грубить, тем более не планировала обижать свою наставницу, но что-то, как всегда, пошло не так.
Она пыталась держать эмоции в себе, пыталась контролировать свой гнев, но каждая подобная попытка заканчивалась провалом, вызванным не только из-за темперамента, но и из-за общего недопонимания: зачем люди тогда существуют, раз боятся говорить правду в глаза не так, как лицемерить, лгать и подавлять свои чувства только для того, чтобы не сделать никому обидно? Такое мировоззрение Вэнь Цин считает неверным. Возможно, из-за этого она и умерла в тот раз, но всё же приняла свою судьбу. Поняла слишком многое, но было уже поздно. Или же эти связующие факторы не такие уж и связующие, и дело действительно было в другом? По крайней мере сейчас, добираясь до условленного места встречи с А-Ли, у А-Цин есть много времени для того, чтобы всё обдумать, поразмышлять на тему несправедливости и неравенства, а ещё думать о том, как будет лучше извиниться перед наставницей. Или всё-таки прямо ей сказать, что в Гу Су она загнется окончательно? Про ночную вылазку и подслушанный разговор говорить не стоит, себе дороже будет. Но она с тех пор будет наготове. Если собственные родственники по ордену готовы использовать её, как пушечное мясо, чего следует ожидать от других?
Теряясь в бесконечном круговороте, состоящем из различных мыслей, заблуждений, редких ответов на частые вопросы, Вэнь Цин боится ещё сильнее потерять себя, запутаться в себе, окончательно разорвать ту хрупкую связь с самой собой, что позволяет ей быть более сдержанной на людях, унимать бешено колотящееся сердце при самой мимолетной и незамысловатой мысли об одном человеке, сразу же отдающейся глухой болью, а самое важное — не терять рациональность, когда в мыслях хаос от одного осознания, что всё ещё впереди, и всё будет иметь совершенно другой исход.
— А-Цин! — Яньли материализуется рядом с ней, тут же направляя свой меч в сторону девушки, свободной рукой отталкивая её в сторону. Раздаётся удар, а потом треск чего-то (не костей ли?), который исчезает, едва успев появиться.
Очередной мертвец падает наземь, рассыпаясь в прах.
—…оружие наподобие Цзыдяня?
— Его прототип. Раз ты так настаиваешь на том, что Цзыдянь нужно отдать А-Чэну. А-Ли, ты же понимаешь, что являешься такой же заклинательницей, причем, ты ещë старше, а значит, тебе пригодится прототип кольца-кнута.
А-Ли убирает свой темный меч, сделанный специально для неё и раскрашенный в черный цвет. Мастер, что изготавливал его, утверждал, что мертвецы слабо реагируют на темные оттенки, и с таким мечом будет намного безопаснее выбираться на ночные охоты. Сделать прототип Цзыдяня было весьма проблематично, поэтому второго кольца-кнута не получилось, а получился меч, обладающий такими же способностями, менее компактный, но Яньли не жалеет: её брату Цзыдянь точно пригодится, а она справится и с мечом.