— Тьфу, напугала, — Вэнь Цин, немного рассерженная из-за своей же невнимательности, отходит в сторону от места, где только что рассыпался в прах мертвец, — я могла бы и сама отбиться!
— Оно и видно, — с добродушной улыбкой на лице отвечает Цзян Яньли, и, не меняя интонации, продолжает, — тут слишком много мертвецов, ты не заметила их, пока шла сюда?
— По-твоему, я мертвеца от человека отличить не смогу? — А-Цин наигранно закатывает глаза, идя за подругой, которая ведёт её прямо, наверное, немного в другое место, где нет мертвецов, а есть кровавый след, ею оставленный, — пока шла сюда, ни одной живой души не встретила. Даже странно.
А-Ли останавливается у высокого дерева, подхватывая подол своего розового платья, а не форменного костюма Юнмена, и плавно опускаясь на траву, наконец отдыхая после долгой дороги. Вэнь Цин садится рядом с ней, оглядываясь по сторонам и приходя к сомнительному выводу, что листва слегка шелохнулась из-за ветра, а не из-за чьей-то пары любопытных глаз, жаждущих узнать, о чем могут говорить прославленная на весь мир заклинателей целительница и дочь главы ордена Юн Мен Цзян, по совместительству тоже заклинательница, подающая большие успехи.
— Я недавно пришла к мысли, что мы…может быть, уже опоздали, — первой заговаривает А-Ли, старательно пряча взгляд. А-Цин не нужно смотреть в её светлые глаза, чтобы понять их выражение искреннего разочарования в себе и некой скорби, — если мы и сможем что-либо изменить, то совсем немногое, верно? Аннигиляция солнца, восстание твоего ордена — всë это случится, верно? Мы не сможем вмешаться в это. Если я хотя бы юная заклинательница, к чьему мнению не обязаны прислушиваться, ты — целительница, а целители стоят вне вражды кланов, верно?
— Наша задача — спасать людские жизни. Друг, враг, неприятель — это не нам решать, — Вэнь Цин цитирует слова своей бабушки, и они навевают ту ещё ностальгию, когда маленькой А-Цин пытались вдолбить в голову основы целительства, главные законы целительства, а вдобавок ко всему — знания определенных лекарств и метод их приготовления. Девушка смутно помнила ещё ту жизнь, когда она мучилась, запоминая это всё.
А-Ли грустно усмехается, кладя подбородок на колени и прижимая ноги к себе. Распущенные волосы треплет ветер, взгляд, бездумно смотрящий вперед, не выражает практически ничего, словно его недавно что-то опустошило. Целительница невольно сравнивает Яньли с человеком, у которого выпили довольно много крови и всё-таки оставили жить, но какой ценой. Так выглядит её настоящая личность, а не та, которая всегда улыбается, даже распадаясь на кусочки при малейшем напоминании на прошлом.
Маски когда-то же снимают. И сейчас, разговаривая тет-а-тет, решая действительно важные вопросы, можно позволить единственной подруге увидеть свою истинную личность, а не ту фальшиво-прекрасную, выдуманную для других. Так думает Цзян Яньли, более того, она твердо уверена в том, что её позиция правильная.
— Несмотря на это, тебя всë равно убили за то, что ты принадлежала своему ордену, — горько усмехается она, уже не заботясь о том, что может задеть чувства.
А-Цин не обижается. Обижаться на А-Ли — это что-то противоестественное, неправильное. Истина смягчит падение, она сделает немного больно, зато, вкупе с реализмом, им обеим присущим, позволит и дальше обдумывать дальнейшие действия. Не просто так они же здесь встретились.
— Самая нелепая смерть, я думаю, — девушка явно даёт понять, что не обиделась, — и всё же, умереть второй раз только за принадлежность ордену Ци Шань Вэнь, оставаться ему верной до самого конца, пожалуй, было самым лучшим вариантом. Если понадобится, я умру хоть сто раз такой смертью.
— Не надо планировать смерть, — более твердо говорит А-Ли, теперь глядя собеседнице в глаза, надеясь, что та прочтёт её взгляд, — нам же не просто так дали второй шанс. А-Цин, давай попытаемся не умереть хоть в этот раз, хорошо?
Целительница с готовностью кивает. Действительно, умирать в её планы никак не входило. Она многое не успела сделать. Но собственная жизнь на фоне основной цели, которой является недопущение убийства брата, выглядит блеклым пятном. Если понадобится, А-Цин умрёт за него, но не отойдет от своего плана.
— Я только за. А-Ли, как думаешь, — теперь уже её очередь говорить, — если главе ордена и его наследнику не стоит выкрасть меня, когда я уже буду замужем и в Гу Су, есть ли смысл им убивать меня? Или нападать на тот же орден Гу Су Лань?
— Твоя жизнь в такой ситуации вряд ли окажется в опасности, — Яньли резко осматривается, чувствует себя почему-то неуютно, словно рядом с ними кто-то есть, и этот кто-то ходит за ними по пятам. В итоге девушка всего лишь понижает голос, и А-Цин приходится наклониться, чтобы его расслышать, — эта война надолго затянется, а ты — способная целительница, да ещё и благодаря тебе им выдастся замечательная возможность плюс-минус укрепить отношения с Гу Су Лань. Нет, тебя вряд ли убьют. Держать в заложниках — да, но убивать — точно нет. А с чего ты пришла к таким выводам? — тут же опоминается она.
Вэнь Цин с сомнением смотрит на свою собеседницу. Стоит ли ей говорить об услышанном той ночью? Она это даже наставнице не сказала…
— Неважно. Допустим такой вариант. У них будет явное преимущество, да? — девушка задумчиво склоняет голову, и тут же на её лице появляется улыбка, — странно всё это, да? Вот мы сидим с тобой и обсуждаем будущее, а я планирую, как буду скрываться от своего же ордена. Потом жизнь поставит нас по разные стороны…
— Жизнь поставит, время залечит. Мы не должны думать о таком. Жить настоящим, как вариант. И ни на секунду не терять бдительности, — А-Ли ещё раз оборачивается, сильнее сжимая в руках меч, — мне кажется, что кто-то за нами наблюдает…
Я пройду через ночь, буду гнать все мыли прочь
И делать, что должна.
Придет восход, ну, а с ним?
Этот мир навеки станет для меня совсем другим
Комментарий к IX глава.
Я сдохла, но выжила…
За неточности простите запуталась в себе
========== X глава. ==========
Обернуться бы лентой в чужих волосах,
Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
Шелком в руки родные опуститься легко —
Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
— Ты что-то слышала? — спрашивает А-Ли, чтобы удостовериться. Конечно, ей не может показаться. Один раз — ладно. Два раза — терпимо. Но уже всяко больше трёх — точно не совпадение.
Вэнь Цин с опаской оглядывается по сторонам. Кто-то тут был? Это плохо. Если мертвецы — еще терпимо, они пусть и представляют угрозу, но на то они и мертвецы, чтобы молчать и не выдавать их секреты! А если человек? Девушке остаётся только про себя молиться, чтобы это был какой-нибудь странствующий заклинатель, не принадлежащий ни одному из орденов, заклинатель, который понятия о них не имеет. Они обсуждают слишком важные вещи сейчас, и даже мысль о том, что кто-то может подслушать — недопустима. Целительница успокаивает себя мыслью, что никого поблизости нет, по крайней мере, она не чувствует, ничего не слышит. Цзян Яньли тоже, кажется, медленно успокаивается, оглядываясь в последний раз, чтобы удостовериться. Наверное, им показалось, и всё, что они слышали — всего лишь завывающий ветер. Уже день, а небо покрыто тучами. Остаётся надеяться только на то, что дождь обойдет их стороной.
— Поэтому мы и не можем побеседовать в чьем-нибудь ордене, — тихо произносит А-Ли, расслабляясь и опуская меч, — я понимаю, что разговоры заклинательницы и целительницы мало кого волнуют. Но мы не сможем так опасаться любого шороха! То, о чём мы говорим — слишком важно, неприемлемо для чужих ушей.
— Я понимаю, — успокаивающе говорит Вэнь Цин, положив подруге руку на плечо, — хотя, опасаться любого шороха нам придется в любом случае. Даже здесь мы не можем чувствовать себя в безопасности наверняка, конечно, риск, что здесь кто-то пройдёт, необычайно мал, и поэтому…
Она старается говорить как можно дольше и как можно непринужденно, потому что вновь слышит, как кто-то за деревьями наступает на ветку, что предательски хрустит под ногой наблюдателя. А-Ли снова вздрагивает, но не подаёт виду, продолжая этот незамысловатый диалог: